– Хороши герои! В грязи и саже… – Рейвенар вздохнул, потом перевел взгляд на монахиню и Огилви, которые помогали Моргану подняться, и они замерли, словно кролики, внезапно наткнувшиеся на удава.
– Я кое-что забрал у тебя, – произнес Рейвенар. – Не кость, нет. Твою магию. Без нее и без своей власти ты никто.
Морган растерянно захлопал глазами, потом нахмурился, словно пытался достучаться до чего-то очень важного в себе, и вдруг изменился в лице так, словно потерял не магию, а жизнь. Рейвенар торжествующе ухмыльнулся.
– Думаю, тебе лучше передать корону Марку, – сказал он. – И уехать куда-нибудь, пока я не отнял что-то еще. Договорились?
***
Столица звонила в колокола, приветствуя нового государя, и Рейвенар покосился в сторону открытого окна – правильно они сделали, что не пошли на коронацию Марка, у них были дела поважнее.
Рейвенар попробовал было повторить свое предложение развода, но Адемин посмотрела так, что он ничего не стал говорить.
Она не хотела уходить…
Рука Адемин сжала его плечо, и Рейвенар продолжил двигаться – плавно, уверенно, заполняя ее собой так, что уже неясно, где он, а где она.
Брат наденет корону и без его участия. Рейвенару было, чем заняться, хотя Адемин и говорила, что это неуважение к новому государю.
“В Пекло всех государей”, – ответил Рейвенар, подхватил ее на руки и понес в спальню.
Все сегодня было не так. Они оба сделались другими – и Адемин прикасалась к нему уже без страха, а он ловил ее прикосновения, как капли воды в жаркий день.
Его накрывало с головой, вышибая дух. И потом, когда все закончилось и они просто лежали рядом, Рейвенар подумал: теперь все будет иначе.
Они отвоевали все это. Солнечный день, ветер за окном, затуманенный взгляд голубых глаз, мучительно сладкую судорогу, которая выкручивает тело, обрывая дыхание.
– Я кое-что сделала для тебя, – негромко сказала Адемин, и Рейвенар рассмеялся.
Кое-что? Теперь это так называется?
Он окончательно очнулся, когда увидел ее в королевских покоях – увидел и понял, что обратного пути может и не быть. И дело не в этой женщине, которая тогда смотрела так, словно ее душа вопила во весь голос, пробуя докричаться до его души. Вернее, не только в ней.
Он изменился, увидел, как, и захотел сохранить это изменение. Если бы не Адемин, от Моргана тогда осталась бы груда мяса и костей – теперь, когда Рейвенар думал об этом, ему становилось не по себе.
Он стал бы новым змеем, сорвав корону отца с его окровавленной головы.
И как же хорошо, что этого не случилось.
– Что же? – спросил Рейвенар, прикоснувшись губами к влажному плечу принцессы. Адемин выскользнула из-под одеяла и сказала:
– Ты запретил это делать, но все-таки… Я подумала, что так будет правильно.
Она вышла из спальни и скоро вернулась, неся в руках стопку акварелей в рамках. Рейвенар приподнялся на локтях, всмотрелся – надо же, это его работы! Адемин встала у кровати и сказала, глядя на Рейвенара с тем робким теплом, от которого его снова охватило желанием.
– Ты сказал, чтобы я не прикасалась к твоим акварелям… Но это неправильно, когда они просто лежат вот так, в куче, – Адемин показала ему сначала пейзаж в изящной светлой рамке, потом портрет Шейлы. – Я заказала для них рамки и оформила. Ты обещал сломать мне пальцы за это, но…
Рейвенар вздохнул. Поднялся с кровати, взял акварели из рук Адемин – потом поцеловал ее и произнес:
– Давно хотел оформить их сам, но все как-то руки не доходили. Спасибо. Ты все сделала правильно.
Потом он отложил акварели на прикроватный столик и подтолкнул Адемин к ложу. Столица ликовала, встречая нового государя, звонили колокола и шумели люди, приветствуя экипаж Марка, который плыл от главного собора страны к дворцу через восторженное людское море. Морган ехал в свою южную резиденцию – изувеченную руку пришлось отнять, в нем не осталось ни капли магии, и государь, который когда-то приводил в ужас своих врагов, теперь был никем и ничем.
Того Моргана, который когда-то бросал Рейвенара в карцер и заставлял наносить увечья, тоже не стало. Теперь вместо него был человеческий обрубок, и Рейвенар не находил в себе ни ярости, ни злости, ни боли по этому поводу.
Он победил. И решил быть милосердным по великому праву победителя – хотя, конечно, были и те, кто ждал от него другого.
– Давай уедем отсюда, – предложил Рейвенар. Адемин прильнула к нему всем телом и спросила:
– Куда?
Он пожал плечами.
– Понятия не имею. Куда-нибудь подальше отсюда. Можно на север. Там белые ночи, сосны, мраморные карьеры…
Адемин негромко усмехнулась. Вычертила пальцем какую-то букву у него на груди – Рейвенар поймал ее руку, поднес к губам.
– Лучше на восток, – сказала Адемин. – К Чинскому океану. Там пальмы, а я никогда не видела пальм. Как думаешь, Эрик согласится поехать с нами?
После падения змея Эрику в самом деле сделалось лучше. Когда ты побеждаешь, то обретаешь право на все, что тебе нужно. И теперь Эрик был обычным молодым человеком – чуть застенчивым, но обычным. Он по-прежнему рисовал, говорил намного свободнее, и Рейвенар, глядя на брата, повторял: оно того стоило. Я все сделал правильно.
Что-то в душе негромко твердило: если бы ты тогда убил Моргана, Эрик так и остался бы тихим юродивым.
– Думаю, он обрадуется, – произнес Рейвенар. – Эрик, твоя Динграсс… создадим свой двор, в сотню раз лучше королевского.
Они победили. Они вырвали у тьмы право на счастье.
И новая жизнь лежала впереди на берегу восточного океана.
Эпилог
Мастер погоды, который наблюдал за облаками и ветром из высокой башни, сказал, что это последний ливень сезона дождей. Завтра выйдет солнце, и журавли луань начнут брачные танцы.
Адемин