«Сколько же кавалеров остались разочарованными».
«Главное, что разочарован король», — я двинулась к отцу.
Не помню, что тогда сказала, кажется, уколола его по поводу короткого срока службы на передовой. Все танцы прервались, когда он залепил мне громкую пощёчину и потребовал уйти. Но я, само собой, отказалась. Перебранка бы продолжилась, но меня подхватил под руку Людвиг и увёл танцевать, несмотря на неподходящий наряд. Не помню этот момент. А Конрад… он сгорал от ревности. Надо же…
— Ты снова гонишь меня не туда, — возмутилась я, силой воли подавляя замешательство.
— Я показываю, что никогда бы не навредил тебе, — пояснил он, украдкой вдыхая аромат моих волос.
«Добрый день, мастер-опустошитель Зан», — я ещё студентка, молодая, с по-мужски короткой стрижкой, но пока способная искренне улыбаться.
«Добрый, принцесса Аскания».
«Мастер Аскания», — Конрад опешил, когда я пожала его руку.
— Ты посчитал меня милой? Серьёзно? — не смогла удержаться от комментария.
— Для меня ты и сейчас мила, когда молчишь, — рассмеялся он.
— Ну спасибо! — хотелось толкнуть его в плечо, но пришлось сдержаться.
Я пребывала в смятении, ведь в очередной раз убедилась в том, сколь многое упускала раньше. Или это Конрад так хорошо скрывался?
— Не могу поверить. Так давно… — прошептала, заглянув в его кипящие эмоциями синие глаза.
— Иногда кажется, всю жизнь. И это не изменится, Джи.
Он провёл кончиком пальца по моей щеке. Как в том воспоминании. Сердце сбивалось с ритма, а душой владели эмоции Конрада, наверное, поэтому я не отпрянула, не потребовала остановиться. Его губы накрыли мои губы в нежном поцелуе. Связь ещё действовала, и в мыслях загорелась его несмелая радость. Конрад привык в моём отношении довольствоваться малым, и сейчас наслаждался моментом, пытался испить сладкий миг до дна, но про себя ждал, когда всё закончится. А я… не спешила его останавливать. И при всём желании не смогла бы объяснить причин.
Минуты растягивались в вечность тёплых объятий и неспешных поцелуев. Конрад разъединил наши руки, связь больше не довлела над моим сознанием, но я по-прежнему не протестовала против происходящего. Как оказалось, близость мужчины бывает приятной.
— Надеюсь, это не из жалости, — хрипло усмехнулся Конрад, первым прерывая поцелуй.
— А тебя нужно жалеть? — я отвела взгляд и облизала губы.
В прошлом меня не интересовала чувственная сторона жизни, потому это всё было в новинку, вызывало почти детский трепет и тлеющее угольками желание. Воздействие дурмана показало, что и близость приятна, но закрыта для меня ввиду риска установления связи.
— Нет, не нужно, — он развернул мою голову за подбородок и заглянул в мои глаза. — Останься со мной на ночь.
— Ты наглеешь, Конрад, — рассмеялась я, пытаясь отступить.
— Не в этом смысле, Джи, — он обвил рукой мою талию, не отпуская от себя. — Поговорим, обсудим, что произошло. Я так и не доказал, что не враг тебе.
— Ты, может, и не враг, но есть ещё твои союзники, которые вполне догадываются о твоих чувствах ко мне.
— Они не будут мне вредить.
— О, они могут решить, что защищают тебя от хитрой бывшей принцессы, пожелавшей воспользоваться твоей влюблённостью. Благими намерениями подписано слишком много смертных приговоров.
— Да, такое возможно, — он прикрыл глаза, соглашаясь со мной. — Мы можем перейти в мой кабинет. Особенное для нас место.
— Я уже говорила, что ничего не помню.
— Тогда тебя тем более ничего не смутит, — он крепко взял меня за руку и потянул за собой.
— Ты веришь в мечту. Потом будет больно, Конрад.
— Будет больно? Я присутствовал на осмотре твоего тела и твоих похоронах, Джианна. Куда больнее? — прошептал он горько.
— Моя повторная смерть вряд ли пройдёт легче, — я на миг задохнулась под потоком чувств.
— Ты не умрёшь.
— Да меня, скорее всего, убьют, даже если я соглашусь на все условия оппозиции. Чтобы не мешала.
— Райнер не станет тебе вредить. И ты говоришь это, чтобы я тебя отпустил.
— Чтобы отрезвить.
— Мы что-нибудь придумаем, Джи, — он подхватил со скамьи мою сумку и, отперев замок, вывел меня в коридор.
— Так говоришь, будто мы уже вместе.
— Это возможно. А я, как ты сказала, мечтатель, — он взглянул на меня из-за плеча и улыбнулся: светло и обезоруживающе.
— Скорее, безумец.
— А в чём разница?
Я не нашлась что ответить. И почему-то было приятно. Наверное, не всё женское и наивное погибло во мне за годы дворцовых интриг и сложности смерти. Либо я просто устала за последние дни. Хотелось ощутить поддержку и побыть слабой девушкой. Ненадолго, на часик или на два.
Мы поднялись в кабинет Конрада. Он запер дверь, провёл меня к софе, где прошла моя первая, пусть и неполная, близость с ним и вообще с мужчиной, а сам направился к шкафу.
— У меня есть шоколад. И могу сделать кофе, — предложил он.
— Ты знаешь, чем меня привлечь, — немного подумав, я сняла мундир и отбросила его на спинку софы, после чего с комфортом разместилась.
Правда, не забыла просканировать пространство.
— Я не собираюсь вредить тебе, Джи, — он сбросил мундир прямо на письменный стол, вытянул из шкафа плитку шоколада и принёс её мне.
Носа коснулся терпкий аромат любимого лакомства. Запах прошлой жизни.
— В чём дело? — забеспокоился Конрад, отметив изменения во мне.
— Наверное, шоколад — это единственное, что было только для меня самой.
— У тебя новая жизнь, ты можешь найти для себя новые радости.
— Например? Мне понравилось целоваться с тобой, но если продолжить, установится связь, и я стану зависимой от твоей воли. И так со всем. Радости перерастают в слабость, которая обязательно обернётся против меня. Разве что найти для поцелуев обычного человека. А лучше много людей, и менять их чаще, — предложила шутливо, чтобы изменить грустное направление разговора.
— Не говори мне о других, я ревную, — он вложил в мою руку плитку шоколада.
— Ты точно ненормальный, — рассмеялась я сипло. — Как можно посчитать меня милой? Или ревновать меня? Меня, девушку, которая впервые поцеловалась после своей смерти! Ты явно любишь кого-то другого, а не меня.
— Может, это ты себя совершенно не знаешь? — он нагнулся, погладил большим