— Да! — рявкнул царевич Федор. — Оттуда и ноги растут! Дал Бог сына — всем хорош, но никак не инициировался, хотя мы уже и так, и эдак… К Бабаю только отправить не собрались! Но, на счастье, полыхнул — так и там бабкино наследство возобладало! За что мне это, а?
— СЕРЬЕЗНО⁈ — от голоса дракона задребезжали все незакрепленные предметы в салоне электрокара, а сама «Урса», повинуясь движениями водителя, свернула на обочину. — «ЗА ЧТО⁈» ФЕДОР ИВАНОВИЧ, ЭТО ВАШ СЫН!
Внезапно царевич расхохотался, смеялся долго, а потом вытер капельки слез, выступившие в уголках глаз:
— Нет, не будем мы тебя убивать, Пепеляев, — перешел на «ты» его высочество. — И если кто-то еще раз такую мысль выскажет — я его сдам тебе. Сам будешь разбираться. Хочешь — сожри, хочешь — зажарь…
— … лучше вожатым, к семиклассникам, на пару заездов. В лагерь! — откликнулся Георгий Серафимович. Машина снова начала набирать ход. — А что — были мысли?..
— О, еще какие. Слишком ты неопределенная величина, слишком себе на уме и слишком рыцарь без страха и упрека. Но знаешь, я думаю — России повезло с драконом. Должен же кто-то в чувство власть предержащих приводит? — хлопнул себя по колену Федор Иоаннович. — Действительно — он мой сын! Надо пацана хоть на каникулы отпустить… Тем более кураторство ему уже без надобности, он кого угодно в лепешку расплющит…
— Кого угодно? — широко улыбнулся дракон. — Кому — угодно? Хе-хе!
— Хе-хе? — удивился царевич. — Ла-а-адно… Но! Что значило это твое «точно»? Что ты имеешь в виду?
— Если вы можете быть одновременно великим менталистом и немножечко телекинетиком, то, может быть, не стоит исключать…
Федор Иоаннович даже дернулся в кресле.
— Не трави душу, — сказал он. — Если бы Миха унаследовал фамильный дар — я бы и с Триумвиратом не игрался.
— Тогда — лучше пусть не унаследует, — невозмутимо проговорил Дракон. — Действительно, глупости какие — как можно скрыть ментальную инициацию? Разве что они одновременно произошли? Да нет, не бывает такого, это — выдумки и миф. Как хоббитцы.
— Кстати, о хоббитцах!.. — оживился царевич.
До станции Дно оставалось ехать триста пятьдесят семь километров.
* * *
Я помнил про день рождения Эли, конечно. И когда эта дата наступила — позвонил, и наговорил ей кучу приятностей. И доставку цветов дистанционно сделал, благо — Орловы в этом плане работали как часы, их курьерская служба пользовалась авторитетом по всей России. Ну и экстерриториальным статусом — тоже, иначе Кантемировы наверняка сбили бы летун с посылкой на безопасном расстоянии.
Но дистанционно — это дистанционно. Я ей подарок хотел сделать, настоящий! И чуть себе башку не сломал, пока думал что подарить. А потом — оказался на улице Тверской, дом 1, по работе. У ИвАнова. У них там крыша была горгульями разбита, на башне, вот я и взял заказ у городских властей — новую установить. Ее на земле кхазады собрали, а я фигак — поднял и присобачил куда надо. Филигранно, с первого раза! Там только закрепить оставалось.
Так вот, великий эстет и любитель старинных книг и вещиц меня к себе пригласил, чаю испить и карбонаду с крутонами откушать. Дурак я что ли, от карбонада отказываться? В общем — засиделись, и я у него увидел замечательную вещицу: сломанного котика. Это был котик-автоматон, механический голем. Выглядел он изящно, и даже — миленько. Ну, настолько, насколько может выглядеть миленько штуковина с шестеренками внутри.
— Нравится? — спросил Иванов.
— Я б его починил и девушке подарил… — мечтательно проговорил я.
— Да как ты его починишь? Тут телекинеза недостаточно, — покачал кудрявенькой головой Всеслав Святославович. — Артефакторика, да еще шаманизм, потому как без духа автоматон — груда мертвых шестеренок! Это ведь не тупой голем, это, считай, механический фамильяр.
— И магия жизни, — кивнул я.
— А магия жизни зачем? — удивился эстет.
— А чтоб шерстка, — сказал я. — И мурчание. Какой котик без шерстки и мурчания? И, что характерно, я знаю к кому обращаться!
— И шаман знакомый есть? — глаза Иванова полезли на лоб. — Познакомишь?
— А провизии хватит? — уточнил я. — Там полтонны сплошного обаяния!
— Горный тролль? Да неужто? — хозяин великолепной квартиры вскочил и пробежался туда-сюда по комнате. — Нет, определенно, ты должен меня с ним познакомить! Но вообще, дух — это в последнюю очередь, сначала — ремонт!
— Сейчас, — сказал я и полез за телефоном. — Сейчас-сейчас.
Всеслав Святославич ходил взад-вперед, заложив руки за спину и поглядывая на меня, как большая птица. Страус-марабу, скорее всего.
— Здрасте! Это Миха Титов, — заорал я в трубку. — Меня слышно?
— Ох-ре-ни-тель-но! — прогудела трубка в ответ. — У меня автоматом громкая связь стоит, потому как от рта до уха ни один телефон не достает, а по планшету таким образом разговаривать — не предусмотрено! Чего там, Миха?
— Задачка по вашему… Твоему! По твоему профилю, Хурджин! — выпалил я. — Тут сломанный автоматон, в него бы духа какого-никакого вселить…
— Какого-никакого? — захохотал тролль на уровне инфразвука. — Ты скажи для каких оно тебе целей надо? А то ведь ассасин-диверсант — это одно, а нянька для детей — другое! Духи — они разные бывают.
— Девушке хочу подарок сделать, — признался я. — Ну — фамильяр, что-то типа того.
— А! То есть не убийцу, а помощника и защитника… Так-то можно. Есть кое-кто на примете… — задумался Хурджин.
— И вот еще: будешь в Ингрии, загляни на улицу Тверская, дом 1, в Башню, к Всеславу ИвАнову, он очень с тобой пообщаться хочет.
— А он кто? — удивился тролль.
— Эстет и интеллектуал! — гордо сказал я и ИвАнов-МарабУ приосанился.
— Тогда да. Найдем общий язык так-то! Я тоже своего рода эстет. И некоторым образом интеллектуал, гы! — обрадовался тролль. Что характерно — не соврал. Я за короткие периоды нашего общения так и не понял — он сильно умный или сильно тупой. Но похоже, все-таки — первое. — Буду у вас через пару дней, заскочу