– Тоже хочется расчленить ее?
– Ужасно сильно.
– Предлагаю на пятнадцать минут зарыть топор войны.
Я удивленно посмотрела на Джулиана.
– Вот так просто?
– Мне не хватает драмы в личной жизни, – с печалью вздохнул он. – А Блэквуд и Алькастер обеспечат ее, потому что уже хотят оторвать мне руки. И Рейвен тоже на нас смотрит. Обожаю это чувство. Как его там? – Он наигранно нахмурился, после чего улыбнулся, как Чеширский кот. – Ах, точно. Ре-е-евность.
– Я не собираюсь вызывать ревность к тебе у своей подруги. Кодекс не позволяет.
– Хватит болтать, щенки! – заорал тренер, и мы с Джулианом подпрыгнули. – Продолжайте играть! Зальцри, у тебя еще одна тренировка, если ты не забыла!
Я издала мучительный стон – и игра продолжилась.
Созидатели материализовывали защитные стены и лианы, которые сковывали тела игроков. Тут и там ремалийцев сбивали потоки воды и воздуха. Сокрушители вызывали землетрясения и провалы в земле, электрические разряды прорезали поле, заставляя их отступать.
По правилам мы не могли подвергать друг друга ранениям, поэтому все удары и атаки были направлены на замедление и отступление. Тем не менее мое тело плакало от синяков и ссадин, а во рту пересохло так сильно, что я не могла говорить.
Но я была счастлива. И хотела пройти в сборную.
И я пройду в сборную.
К сожалению, повторить тот успех с забитым мячом не удалось. До конца игры оставалась минута, а я неслась сломя голову в очковую зону противника. Силы и время были на исходе. Если промахнусь, мы проиг…
Секунда – и из меня выбили весь воздух.
Я вскрикнула и покатилась по полю, когда кто-то догнал меня со спины, повалив на землю. Локоть вспыхнул болью, но я даже не почувствовала этого, потому что меня пробрала единственная эмоция – гнев. Я зарычала и двинула игроку под ребра, но меня тут же перевернули на спину, как тряпичную куклу, и вот тогда я точно чуть не взорвалась от ярости.
Алькастер!
Всё происходило слишком быстро. Кай приковал мои руки к полю по обе стороны от туловища, но мяч из левой я не выпустила. Он потянулся к нему, как вдруг в моей голове вспыхнул план, над которым я даже не успела как следует подумать.
Я приподнялась…
…и коснулась губами его щеки.
Время текло дальше, но для меня оно будто замедлилось. Под моим прикосновением его гладкая кожа казалась холодной, но не менее приятной. Слегка приоткрыв губы, я мазнула ими по скуле Кая и почувствовала его пьянящий запах. Мое сердце на секунду остановилось, а затем забилось в бешеном ритме.
Прикрыв глаза, я быстро отстранилась.
Кай замер. В его взгляде отразилось такое удивление, словно его впервые поцеловали вот так – легко и немного по-детски. Он медленно моргнул и с хрипотцой в голосе спросил:
– Почему ты сделала это?
– Захотела, – вырвался честный ответ.
Я даже не думала о том, что о нас начнут сплетать слухи.
Кай приоткрыл губы, чтобы что-то сказать, но тут же нахмурился.
– Я не могу применить к тебе свою способность. Почему?
– Что? – не поняла я, всё еще чувствуя, как пульсируют от поцелуя губы.
– Ты не поддаешься моему эфиру.
Не раздумывая над его словами, я резко перекатилась по земле и сбросила Кая со своего тела. Он не успел прийти в себя, как я подорвалась и устремилась к воротам.
Раздался первый сигнал. Второй. Третий. Каждый оглушительный звук сопровождался биением моего сердца. Поле начало мигать красным цветом. Я слышала подбадривающие крики и топот десятков ног. Ворота всё приближались. Перед лицом мелькали фигуры, но я уворачивалась и уходила от них, будто поток ветра.
Резко остановившись, я замахнулась…
…и выпустила мяч.
Секунда.
Две.
Три.
Поле засветилось зеленым цветом.
– Победила команда Йенсена! – пронзил арену голос тренера.
Я подпрыгнула и закричала так громко, что чуть не сорвала голос. Джулиан подлетел ко мне и снова подкинул меня в воздух. Я громко захохотала, когда Джакс свалился на колени и начал по-исландски проклинать свою госпожу. Крэйтон и Рейвен затрясли плакатами с трибун, пока остальные члены нашей команды отбивали друг другу пять.
– Астрид испепелит тебя за тот поцелуй, – пробормотал Джулиан, опустив меня на землю.
Взгляд неосознанно метнулся к Каю.
Он смотрел на меня через арену, слегка прищурившись, словно пытаясь разгадать головоломку.
«Ты не поддаешься моему эфиру».
Что это могло значить? И какой способностью обладал Кай?
Глава 19
Прости меня, любимая Лира. Мы так перед тобой виноваты. Каждый день я смотрю на небо и вижу между пушистых облаков тебя. Дай знак, если тебе там хорошо.
Из потерянного письма Роксании Нуар неизвестному адресату
5 января 2051 года
Сегодня, среди обломков разрушенных построек, я нашла цветок – желтый гелениум. Спасибо за знак, Лира. Теперь я верю, что ты обрела покой.
Из потерянного письма Роксании Нуар неизвестному адресату
6 января 2051 года
Я ненавидела Рейкьявик. Да и всю Исландию, которая теперь называлась пятьдесят пятым кластером.
Вид из небольшого окошка специальной военизированной машины, имеющей схожесть с танком, каждый раз лишал меня воздуха. Я старалась смотреть куда угодно, только не на бетонные здания и грязные лица потонувших в жалости к себе людей.
Я смотрела на свои красные ногти без единого скола. На черные начищенные ботинки с тяжелой подошвой. На маленькую деревянную игрушку в форме ангела, покрашенную в белый цвет, которую сжимала в руках.
Куда угодно, только не на мир.
Я ненавидела его.
Как только машина остановилась, через специальное устройство, расположенное с моей стороны перегородки, что отделяла водителя от пассажиров, раздался механический женский голос:
– Вы прибыли в пункт назначения. Пожалуйста, покиньте кабину.
Наконец-то. Я ненавидела ехать в этом гробу на колесах.
Железная дверь автоматически отъехала в сторону. Положив деревянного ангела в карман длинного пальто, я проверила на руке перенаправляющий браслет и спрыгнула со ступени на заснеженную асфальтированную дорогу. После кромешной темноты холодный свет солнца резко ударил по глазам, но я, запрокинув голову, смогла разглядеть высокое застекленное здание.
Дом Альтинга.
– Роксания Нуар? Мистер Алькастер ждет вас. Проходите за мной.
Я постаралась не вздрогнуть от звука ее голоса.
Лицо Сиеры представляло собой непроницаемую маску. Наверное, ее волосы вишневого оттенка были единственным ярким пятном на безликой площади со статуей прародительницы Ремали. Больше всего меня веселила цитата из Кодекса нового порядка, что Альтинг выточил на металлической табличке у ее подножия: