Да, дети. Даже в таких условиях жизнь продолжалась, и новое поколение начинало свой путь в мире, который был совсем не похож на тот, что знали их родители. Мире, где технологическая цивилизация была сброшена на несколько десятилетий назад одним ударом космической стихии.
– Доктор Пател, – обратился к ней молодой инженер, спешащий в противоположном направлении. – Солнечная ферма в секторе C полностью восстановлена. Мы достигли 82 процентов расчётной мощности.
– Отличная работа, Джеймс, – улыбнулась Ситара. – Передайте команде мою благодарность. Это значительно улучшит наш энергетический баланс.
Восстановление солнечных электростанций на поверхности было одним из приоритетов плана возрождения. Энергия была ключом ко всему – от базовых систем жизнеобеспечения до более сложных технологий, необходимых для восстановления инфраструктуры.
Прибыв в зал Совета, Ситара увидела, что большинство членов уже собрались. Элайджа сидел рядом с Кианом, изучая данные на планшете. Рамон обсуждал что-то с группой представителей других убежищ, прибывших на встречу по системе подземных туннелей, соединяющих основные объекты.
– Доктор Пател, – поприветствовал её Элайджа, когда она заняла своё место. – Как прошла инспекция Феникса?
– Лучше, чем ожидалось, – ответила Ситара. – Город всё ещё в тяжёлом состоянии, но базовые услуги начинают восстанавливаться в центральных районах. Водопровод частично работает благодаря гравитационным системам, не зависящим от электричества. Мы установили три локальных генератора для больниц и распределительных центров.
– А люди? – спросил один из представителей другого убежища.
– Адаптируются, – сказала Ситара. – Это удивительно, насколько быстро человеческие сообщества могут перестроиться перед лицом кризиса. В городе образовались районы взаимопомощи, где люди делятся ресурсами и навыками. Конечно, есть и проблемные зоны с насилием и борьбой за ресурсы, но они в меньшинстве.
Элайджа кивнул. Это соответствовало наблюдениям и из других регионов. Человечество, столкнувшись с почти апокалиптической катастрофой, в большинстве случаев выбирало сотрудничество, а не конфликт. Возможно, это был естественный отбор в действии – группы, которые могли эффективно сотрудничать, имели больше шансов на выживание.
– Давайте перейдём к основной повестке, – предложил он. – У нас три ключевых вопроса на сегодня: статус связи с лунной колонией, интеграция экипажа "Гелиос-3" и долгосрочный план адаптации к изменённой солнечной активности.
Киан активировал голографический дисплей в центре стола, демонстрируя схему квантовой коммуникационной сети.
– Связь с лунной колонией "Селена" стабилизирована, – сообщил он. – Квантовый канал функционирует с эффективностью 76 процентов, что достаточно для передачи критически важной информации и координации действий. Мы получаем регулярные обновления о ситуации на Луне и передаём данные о восстановлении на Земле.
– Какова ситуация на "Селене"? – спросил Рамон.
– Колония функционирует нормально, – ответил Киан. – Повреждения от вспышки минимальны благодаря естественной защите лунного грунта и искусственным барьерам. Основная проблема – энергообеспечение из-за повреждений солнечных панелей на поверхности. Доктор Нгуен сообщает о проекте геотермальной энергетики, использующей тепло лунных глубин.
– Это амбициозно, – заметила Ситара с нотками уважения. – И потенциально решает долгосрочную проблему энергобезопасности колонии, особенно с учётом продолжающейся нестабильности Солнца.
– Кстати о нестабильности Солнца, – сказал Элайджа, переходя к следующему вопросу повестки. – Киан, пожалуйста, представь последние данные.
Киан сменил проекцию на модель Солнца с выделенной аномальной зоной.
– После основной вспышки аномальная зона стабилизировалась, но не исчезла, – сообщил он. – Наблюдения с "Гелиос-3" и данные, полученные от оставшихся автоматических зондов, подтверждают мою гипотезу о том, что Солнце вступило в длительный период нестабильности.
Он увеличил изображение аномальной зоны.
– В ядре продолжаются процессы, которые я интерпретирую как формирование устойчивой квантовой структуры. Это не соответствует стандартным моделям звёздной эволюции и требует пересмотра нашего понимания солнечной физики.
– И что это означает практически? – спросил один из представителей убежищ. – Будут ли новые вспышки?
– С вероятностью 89,7 процента, да, – ответил Киан. – Текущая модель предсказывает следующую крупную вспышку через 6-8 лет. Её мощность может быть сопоставима с той, что мы пережили, или даже превышать её.
Эта информация вызвала волну обеспокоенных шёпотов среди членов Совета. Перспектива регулярных катастрофических вспышек означала, что человечеству придётся фундаментально пересмотреть свой образ жизни и технологии.
– Это подводит нас к третьему вопросу, – сказала Ситара, возвращая обсуждение в конструктивное русло. – Долгосрочный план адаптации. Если вспышки будут повторяться, мы не можем просто восстановить прежнюю цивилизацию. Нам нужно создать нечто новое, способное выдерживать такие удары регулярно.
Она активировала свою проекцию, демонстрируя концептуальную схему новой инфраструктуры.
– Мы разработали модель децентрализованной технологической сети, основанную на нескольких ключевых принципах. – Она начала перечислять: – Первое: подземное размещение критически важной инфраструктуры. Второе: многоуровневая защита от электромагнитных импульсов для всех электронных систем. Третье: распределённая энергетическая система с множеством независимых источников, включая геотермальную, солнечную и ядерную энергию.
Она перешла к следующему слайду.
– И, возможно, самое важное: модульный принцип построения всех систем. Каждый элемент инфраструктуры должен быть способен функционировать автономно в случае отказа центральных систем.
Рамон, изучив схему, задал вопрос:
– Это требует огромных ресурсов и полной перестройки существующих технологий. Насколько это реалистично в нашей ситуации?
– Это не одномоментная трансформация, – ответила Ситара. – Мы говорим о постепенном переходе, растянутом на годы. Каждый новый объект, каждая восстановленная система будет проектироваться уже с учётом новых принципов. Это эволюционный процесс, а не революционный.
Элайджа поддержал её:
– Именно поэтому так важна координация между всеми убежищами и выжившими сообществами. Мы не можем позволить себе дублирование усилий или, что ещё хуже, развитие несовместимых технологий.
Обсуждение продолжилось, затрагивая множество аспектов предложенного плана – от технических деталей до социальных импликаций такой трансформации. Через два часа Совет достиг предварительного соглашения о создании рабочих групп по каждому направлению и разработке детального плана перехода.
Когда официальная часть собрания завершилась, Ситара подошла к Элайдже и Киану, которые обсуждали что-то, глядя на планшет.
– Что скажете? – спросила она. – Мы на правильном пути?
– Технически, план обоснован, – ответил Киан. – Модульность и децентрализация статистически увеличивают устойчивость системы к катастрофическим событиям.
– А психологически и социально? – Ситара посмотрела на Элайджу. – Люди примут такие изменения?
Элайджа задумчиво потёр подбородок.
– Думаю, да. После того, что они пережили, большинство понимает необходимость фундаментальных изменений. – Он сделал паузу. – Но есть и те, кто будет цепляться за прошлое, за привычный образ жизни. Это естественная реакция на травму такого масштаба.
– Именно поэтому так важен образовательный компонент нашего плана, – кивнула Ситара. – Люди должны понимать, почему мы не можем просто восстановить старый мир, почему необходимы эти изменения.
Их разговор прервал вошедший в зал оператор связи.
– Доктор Пател, доктор Хокинс, у нас входящее сообщение от полковника Ли с лунной базы. Он запрашивает немедленную видеоконференцию.
Они переглянулись. Полковник Ли, отец Серены, был одним из тех, кто выжил на орбитальной станции и позже добрался до лунной колонии на экспериментальном шаттле. Его опыт космических операций был бесценен для