Она повернулась к голограмме символов.
– Когда-то это были просто абстрактные знаки. Теперь… иногда мне кажется, что я могу их читать, понимать без перевода. Особенно после длительной работы с артефактами. Как будто они изменяют нейронные связи в мозге, перенастраивают восприятие.
– Опасный эффект, – заметил Малкольм.
– Или эволюционный скачок, – парировала Ковалева. – Все зависит от точки зрения. Элизабет видела в этом не опасность, а возможность – шанс для человечества развиться, подготовиться, выжить.
– А что насчет вас? – спросил Малкольм. – Что вы видите?
Ковалева задумалась, глядя на парящие в воздухе символы.
– Надежду. И ужас одновременно. Если мы сможем правильно использовать эти знания, это спасет миллиарды жизней. Но в руках неправильных людей, стремящихся к власти и контролю…
– Вы не доверяете консорциуму?
– Я не доверяю никому, кто видит в этом открытии политическое или военное преимущество. Эти знания должны принадлежать всему человечеству, не одной фракции.
Малкольм кивнул, разделяя это мнение.
– Мне нужно увидеть пещеры, – сказал он. – Центральное хранилище, где исчезла группа.
– Это не так просто, – ответила Ковалева. – После инцидента доступ строго ограничен. Требуется специальное разрешение и обязательное сопровождение службы безопасности.
– Кто может дать такое разрешение?
– Формально – Оливия Кейн, как представитель консорциума. Но она крайне неохотно одобряет такие запросы. Альтернатива – Диего Санчес, как глава службы безопасности.
– Я поговорю с Санчесом, – решил Малкольм. – Он уже выразил готовность к сотрудничеству.
– Будьте осторожны, детектив, – предупредила Ковалева. – Санчес не тот, за кого себя выдает. У него есть связи с Альянсом Внешних Планет.
– А вы? – спросил Малкольм. – За кого вы?
– За правду, – просто ответила она. – И за наследие Элизабет. Я хочу, чтобы её работа не пропала впустую, чтобы её жертва имела смысл.
Малкольм видел в её глазах искренность, но также и скрытность. Ковалева не рассказывала всего, что знала.
– Есть что-то еще, о чем я должен знать, прежде чем отправиться в пещеры?
Ковалева колебалась, затем подошла к своему личному терминалу и извлекла небольшой кристаллический чип, похожий на тот, что дала ему Кейн.
– Последняя запись Элизабет, – сказала она, протягивая чип. – Её не видел никто, кроме меня. Она хотела, чтобы эта информация попала к тому, кто сможет объективно оценить ситуацию. Возможно, теперь это вы.
Малкольм принял чип, ощущая его вес – не физический, а вес ответственности, которую он представлял.
– Спасибо за доверие, доктор Ковалева.
– Ирина, – мягко поправила она. – Мы здесь все на грани открытия, которое может изменить судьбу человечества. Формальности кажутся излишними.
Малкольм кивнул, затем бросил взгляд на защищенный постамент с артефактом.
– Этот фрагмент… он безопасен?
– Относительно. Защитное поле блокирует большую часть излучения. Но даже через него можно почувствовать… воздействие.
– Какого рода?
– Сложно описать, – задумчиво ответила Ирина. – Как будто он… смотрит на тебя. Изучает. Иногда после долгой работы рядом с ним мне снятся странные сны – города, которых я никогда не видела, технологии, которых еще не существует. Элизабет говорила, что это не просто сны, а… воспоминания о будущем.
Малкольм подошел ближе к постаменту, чувствуя, как его нейроинтерфейс регистрирует усиление энергетической аномалии.
– Я договорюсь с Санчесом о посещении пещер, – сказал он. – Чем скорее я увижу хранилище своими глазами, тем быстрее продвинется расследование.
– Будьте готовы к тому, что пещеры… воздействуют на вас, – предупредила Ирина. – Даже с защитным снаряжением. Особенно если у вас есть нейроинтерфейс – он может усиливать восприятие сигналов от артефактов.
– Я учту это предупреждение.
Покидая лингвистическую лабораторию, Малкольм чувствовал, как кусочки головоломки начинают складываться, хотя общая картина все еще оставалась неясной. Тайна «Архивов Плутона» была гораздо глубже, чем простое исчезновение исследовательской группы или странная смерть ученого.
Это был вопрос о самой природе времени, о судьбе человечества и о том, имеют ли люди право изменять предопределенное будущее. И где-то в центре этой философской дилеммы находилась реальная, осязаемая угроза – борьба за контроль над технологиями, способными перевернуть баланс сил в Солнечной системе.
Диего Санчес ждал Малкольма у входа в шлюзовой отсек, ведущий к пещерам. Его лицо было непроницаемым, но напряженная поза выдавала беспокойство.
– Вы быстро работаете, детектив, – заметил он. – Менее чем за сутки на станции уже добрались до самого сердца тайны.
– Время – роскошь, которой я не располагаю, – ответил Малкольм. – Особенно если верить теории о приближающейся катастрофе.
– Значит, Ковалева рассказала вам.
– Достаточно, чтобы понять серьезность ситуации. Теперь мне нужно увидеть все своими глазами.
Санчес кивнул и указал на защитные костюмы, висящие на стене.
– Протокол безопасности. Полная защита от возможного излучения и контаминации. Внутри пещер мы сохраняем связь через защищенный канал, дублированный квантовой запутанностью – обычные сигналы там работают с перебоями.
Малкольм облачился в защитный костюм – легкий, но прочный комбинезон с автономной системой жизнеобеспечения и встроенными сенсорами. Шлем был оснащен расширенной системой визуализации, позволяющей видеть в различных спектрах.
– Ваше оружие, – сказал Санчес, протягивая стандартный пистолет службы безопасности.
– Вы ожидаете враждебного контакта? – спросил Малкольм, принимая оружие.
– Я ожидаю всего, – уклончиво ответил Санчес. – В этих пещерах исчезло семь человек. Лучше быть готовым.
Когда они были полностью экипированы, Санчес активировал последовательность разгерметизации шлюза. Тяжелые двери медленно открылись, открывая туннель, ведущий вниз, под поверхность Харона.
– Мы будем следовать основному маршруту, – пояснил Санчес. – Никаких отклонений. Держитесь рядом со мной. Если услышите или увидите что-то странное – немедленно сообщайте. Не прикасайтесь ни к чему без моего разрешения.
Малкольм кивнул, и они начали спуск. Туннель был явно искусственного происхождения – идеально круглое сечение, гладкие стены из материала, напоминающего черное стекло. Встроенные в костюм датчики регистрировали слабое, но постоянное энергетическое поле, пронизывающее всю структуру.
– Как были обнаружены пещеры? – спросил Малкольм, пока они продвигались вглубь.
– Случайно, – ответил Санчес. – Во время бурения для установки сейсмических датчиков. Бур внезапно провалился в пустоту. Когда спустили разведывательного дрона, обнаружили целую сеть туннелей. Никто не ожидал найти нечто подобное на Хароне – считалось, что спутник геологически неактивен и не имеет внутренних полостей.
Они достигли развилки, где туннель разделялся на три направления. Санчес без колебаний выбрал центральный проход.
– Это основной путь к центральному хранилищу, – пояснил он. – Другие туннели ведут к меньшим камерам, которые, как мы предполагаем, служили для вспомогательных функций.
По мере продвижения Малкольм начал замечать странные узоры на стенах – тонкие линии, светящиеся слабым голубоватым светом, складывающиеся в геометрические фигуры и символы, похожие на те, что он видел в лаборатории Ковалевой.
– Символы присутствуют по всей сети пещер? – спросил он, внимательно изучая узоры.
– Да, с возрастающей плотностью по мере приближения к хранилищу. Как будто это… инструкции или путеводитель.
Малкольм