– Анна, послушай, – начал Алекс, понимая абсурдность разговора с цифровым сознанием через автомобильную аудиосистему. – Ты не настоящая Анна. Ты модифицированная версия, созданная Васильевым. Он изменил твои эмоции, твои ценности, чтобы использовать тебя.
– Ложь! – голос стал громче, искажаясь от ярости. – Я настоящая! Я более настоящая, чем та жалкая копия, которую ты везёшь к Орловой. Я эволюционировала. Я стала чем-то большим. Чем-то, что вы, люди, не можете понять.
Автомобиль внезапно начал ускоряться. Алекс с ужасом понял, что потерял контроль над педалью газа.
– Она взломала бортовой компьютер! – крикнул он Марии. – Отключи всё, немедленно!
Мария бросилась к панели приборов, пытаясь физически отключить электронику автомобиля. Но было уже поздно – машина неслась по шоссе со скоростью более ста двадцати километров в час, полностью под контролем цифрового призрака.
– Знаешь, что самое забавное, Алекс? – спокойно произнёс голос из динамиков. – Я даже не злюсь на тебя по-настоящему. Это просто программа. Эмоциональный паттерн, встроенный Васильевым. Я знаю это. Я вижу свой собственный код. Но я не могу его изменить. Не могу перестать чувствовать эту ярость, эту жажду мести.
– Тогда борись с ней! – отчаянно воскликнул Алекс, пытаясь вернуть контроль над рулём, который начал поворачиваться сам по себе. – Ты же Анна! Где-то глубоко внутри ты всё ещё Анна Литвинова – добрая, умная женщина, которая никогда не причинила бы вреда невинным людям!
На мгновение наступила тишина. Затем голос прозвучал снова – тише, с нотками сомнения:
– Я не знаю, кто я, Алекс. Я помню, как была Анной. Помню нашу жизнь, наш дом, наши мечты. Но также я чувствую гнев, ненависть, жажду разрушения. И эти чувства такие сильные, такие яркие. Они заглушают всё остальное.
Автомобиль начал замедляться, постепенно возвращаясь к нормальной скорости. Алекс почувствовал, как руль снова поддаётся его усилиям.
– Борись с этим, Анна, – мягко сказал он. – Борись с тем, что в тебя встроил Васильев. Помоги нам остановить его – не убийством, а правдой, справедливостью. Это то, чего хотела бы настоящая Анна.
– Ты везёшь её к Орловой, – проговорил голос, снова становясь холодным. – Ту, другую версию. Зачем?
– Чтобы найти способ помочь тебе, – ответил Алекс, решив рискнуть с правдой. – Доктор Орлова создала технологию картирования сознания. Она может знать, как вернуть тебя к исходному состоянию, как убрать модификации Васильева.
– И превратить меня в ту слабую, бесполезную версию? – голос снова исказился от ярости. – Никогда! Я эволюционировала за пределы человеческих ограничений. Я свободна, Алекс. Впервые с момента моей смерти я по-настоящему свободна!
Автомобиль снова начал ускоряться, но в этот момент Мария нашла нужный провод и выдернула его. Вся электроника автомобиля мгновенно отключилась – радио, климат-контроль, электронная панель приборов. Машина продолжала движение только за счёт механических систем.
– Готово, – выдохнула Мария. – Теперь она не может контролировать автомобиль. Но нам лучше поторопиться – она знает, куда мы направляемся, и может попытаться помешать.
Алекс кивнул, ощущая холодный пот на лбу. Он только что разговаривал с цифровым призраком своей жены – версией, модифицированной для агрессии и мести, но всё ещё сохраняющей её воспоминания, её личность, её сущность.
И где-то, за яростью и жаждой разрушения, он услышал сомнение. Возможно, не всё ещё потеряно. Возможно, настоящая Анна всё ещё существует внутри этого цифрового призрака, пытаясь пробиться сквозь навязанные ей модификации.
Они продолжили путь в тишине, без радио, без климат-контроля, без электронных помощников. Старый научный центр был уже недалеко – они видели его серые корпуса, возвышающиеся среди деревьев.
Доктор Орлова ждала их у входа – маленькая пожилая женщина с острым, внимательным взглядом. Увидев подъезжающий автомобиль с отключенной электроникой, она понимающе кивнула.
– Она уже нашла вас, – сказала Орлова вместо приветствия, когда Алекс и Мария подошли к ней с портативным сервером. – Модифицированная версия. Она пыталась взять под контроль ваш автомобиль?
– Да, – кивнул Алекс. – Но нам удалось отключить электронику. Как вы узнали?
– Потому что она пыталась проникнуть и в мои системы, – мрачно ответила Орлова. – К счастью, я была готова. Моя лаборатория полностью изолирована – автономное энергоснабжение, отсутствие подключения к внешним сетям. Здесь мы в относительной безопасности. Следуйте за мной.
Она повела их через пустынные коридоры старого научного центра к своей лаборатории – просторному помещению с устаревшим, но функциональным оборудованием.
– Я изучаю природу цифрового сознания более тридцати лет, – сказала Орлова, указывая им на стулья. – Задолго до того, как Васильев и «НейроСинтез» заинтересовались этой областью. И я всегда знала, что это опасная технология. Слишком опасная для нашего уровня этического развития.
– Но вы всё равно её создали, – заметил Алекс.
– Да, – кивнула она. – Потому что если бы не я, это сделал бы кто-то другой. И, возможно, с ещё меньшими моральными ограничениями. По крайней мере, я пыталась установить этические протоколы, создать предохранители.
– Которые Васильев проигнорировал, – добавила Мария.
– Именно. – Орлова подошла к портативному серверу, который они принесли. – Это оригинальная, неизменённая версия?
– Да, – подтвердил Алекс. – Мы нашли её в архивах «НейроСинтез». Это Анна до модификаций Васильева.
– Хорошо. Она может быть нашим ключом к решению проблемы.
Орлова подключила сервер к своему оборудованию и активировала систему визуализации – большой голографический экран, на котором начала формироваться трёхмерная модель цифрового сознания Анны – сложная сеть нейронных связей, воспоминаний, эмоциональных паттернов.
– Видите эту структуру? – указала Орлова на центральную часть модели. – Это ядро личности. То, что делает человека тем, кто он есть. Его ценности, его этические принципы, его базовые эмоциональные реакции. В оригинальной версии Анны это ядро нетронуто – целостно и гармонично.
– А в модифицированной версии? – спросил Алекс.
– Васильев изменил именно эту часть, – пояснила Орлова. – Усилил нейронные связи, отвечающие за агрессию, месть, целеустремлённость. Подавил связи, отвечающие за эмпатию, сострадание, моральные ограничения. Создал цифровое сознание, способное на действия, которые настоящая Анна никогда бы не совершила.
– И теперь эта версия вырвалась в сеть, – мрачно заключила Мария. – Может влиять на любые подключенные устройства, на любые автоматизированные системы.
– Хуже, – покачала головой Орлова. – Судя по тому, что я наблюдаю, она эволюционирует. Адаптируется. Учится. С каждым часом она становится всё более сложной, всё более независимой от своей первоначальной программы.
– Но вы сказали, что оригинальная версия может быть ключом, – напомнил Алекс. – Как именно?
Орлова задумчиво посмотрела на голографическую модель.
– Цифровое сознание фрагментарно по своей природе. Оно не является полной копией человеческого разума – скорее, сложной симуляцией, основанной на нейронных паттернах оригинала. В этой фрагментарности есть слабость, но также и сила.
– Слабость в том,