– И это работает? – спросил Максим.
– Еще как! – Левинсон буквально светился от гордости. – Мы провели эксперимент в Н-ской области перед губернаторскими выборами. За три недели подняли рейтинг нужного кандидата с 32% до 58%. И никто ничего не заподозрил! Люди искренне верили, что сами пришли к выводу о необходимости голосовать именно за этого человека.
Максим почувствовал, как внутри нарастает тревога. То, что описывал Левинсон, было кошмаром наяву – технологией контроля сознания, замаскированной под обычную социальную сеть.
– А что насчет законности использования персональных данных? – спросил он. – Насколько я помню, для таких манипуляций нужно согласие пользователя.
Левинсон рассмеялся.
– Ох, молодой человек, вы действительно думаете, что кто-то читает пользовательские соглашения? Там есть пункт о праве "НеоСферы" использовать данные для "улучшения пользовательского опыта и персонализации контента". Под это можно подвести что угодно.
– Кроме того, – добавил он, понизив голос, – проект имеет статус стратегически важного для национальной безопасности. А это открывает… определенные законодательные лазейки.
Максим кивнул, делая вид, что полностью разделяет энтузиазм профессора, хотя внутри всё переворачивалось. Они нарушали не просто закон – они нарушали базовые принципы человеческой свободы и достоинства.
– Что ж, думаю, мне нужно будет детально изучить техническую документацию, чтобы понять, как лучше интегрировать эти механизмы в пользовательский интерфейс, – сказал он.
– Конечно-конечно! – Левинсон подвел его к рабочему месту в углу лаборатории. – Вот ваш терминал. Здесь вы найдете всю необходимую документацию. Доступ ограничен этим помещением – никаких копирований, никаких выносов информации. Всё строго конфиденциально.
Максим сел за компьютер и начал просматривать файлы. Чем больше он читал, тем сильнее становилось его внутреннее противоречие. С профессиональной точки зрения, "Призма" была гениальным проектом – алгоритмы анализа данных, нейросетевые модели, психологические профили – всё это было на переднем крае науки и технологий. С человеческой точки зрения – это был монстр, способный уничтожить саму идею свободы выбора.
Он взглянул на часы – 11:20. Встреча с Павлом через десять минут.
– Профессор, – обратился он к Левинсону, – могу я ненадолго отлучиться? Мне нужно сделать важный звонок, а здесь, я так понимаю, с сигналом проблемы.
– Ах да, конечно! – закивал Левинсон. – Здесь действительно экранированное помещение. Выйдите в коридор или поднимитесь на этаж выше – там есть курительная комната, многие наши сотрудники туда ходят для звонков.
– Спасибо, – Максим поднялся из-за стола. – Я ненадолго.
Он вышел из лаборатории, чувствуя на себе взгляды охранников, и направился к лифтам. Мысли крутились в голове как встревоженные осы. Что он только что узнал? Что "НеоСфера", компания, которой он посвятил семь лет жизни, создает инструмент тотального контроля над обществом? Что миллионы людей, доверившие свои данные социальной сети, на самом деле становятся подопытными кроликами в чудовищном эксперименте?
Лифт доставил его на технический этаж, где располагалась курилка – небольшое помещение с вытяжкой и видом на Москву-реку. Здесь обычно собирались сотрудники технических служб и программисты – те, кто не вписывался в глянцевый образ "НеоСферы", но без кого компания не могла существовать.
Павел Зорин уже был там – худой, бледный, с вечно растрепанными темными волосами и кругами под глазами. Типичный гений-кодер, не знающий, что такое нормальный сон и здоровое питание. Увидев Максима, он заметно напрягся.
– Ты один? – спросил он вместо приветствия, нервно оглядываясь по сторонам.
– Да, – Максим закрыл за собой дверь курилки. – Что происходит, Павел? Почему ты не был вчера на презентации?
– Потому что я, блядь, чуть не обосрался от страха, – Павел говорил тихо и очень быстро. – Слушай внимательно, у нас мало времени. То, что я тебе скажу, может стоить мне жизни. Возможно, уже стоит.
– Ты о "Призме"? – спросил Максим. – Откуда ты о ней знаешь?
– Я работал над оптимизацией алгоритмов машинного обучения для проекта, не зная, что это такое. Мне давали отдельные модули, без общей картины. Но три дня назад я случайно получил доступ к полной схеме. Это произошло из-за ошибки в системе разграничения прав – я увидел то, что не должен был видеть.
Павел достал сигарету, но руки тряслись так сильно, что он не мог её зажечь. Максим молча взял у него зажигалку и помог.
– "Призма" – это не просто система анализа и формирования общественного мнения, – продолжил Павел, жадно затягиваясь. – Это гораздо хуже. Они не просто манипулируют информационной выдачей. Они тестируют технологию прямого воздействия на сознание через подпороговые стимулы.
– Что? – Максим не поверил своим ушам. – Какие еще подпороговые стимулы?
– Визуальные и аудиальные паттерны, встроенные в контент, – Павел говорил всё быстрее, словно боялся, что его прервут. – Незаметные для сознательного восприятия, но воздействующие на подсознание. Мерцания, которые глаз не замечает. Звуковые частоты, которые ухо не различает. Всё это встраивается в видеоролики, изображения, даже в музыку, которую слушают пользователи "НеоСферы". И эти стимулы напрямую влияют на эмоциональное состояние и процессы принятия решений.
Максим почувствовал, как внутри всё холодеет. Если Павел говорил правду, то речь шла уже не просто о манипуляции информацией, а о прямом вмешательстве в психику людей.
– Ты уверен? – спросил он. – Это звучит как теория заговора.
– Я видел технические спецификации, Макс! – Павел повысил голос, но тут же испуганно оглянулся и заговорил тише. – Я видел результаты тестов. Они проводили эксперименты на фокус-группах, якобы для оценки нового интерфейса. На самом деле они тестировали эффективность подпороговых стимулов. И знаешь что? Эффективность превысила 70%. Семьдесят процентов, Макс! Это значит, что они могут заставить 7 из 10 человек принять решение, которое им нужно, и люди будут уверены, что сделали этот выбор самостоятельно.
Максим пытался переварить услышанное. Если Павел прав, то "Призма" была не просто нарушением закона – это было преступление против человечности.
– У тебя есть доказательства? – спросил он. – Копии документов, скриншоты?
– Я успел скопировать часть файлов, прежде чем они обнаружили несанкционированный доступ, – Павел достал из кармана крошечную SD-карту. – Здесь всё, что мне удалось собрать. Шифрованные копии технической документации, логи экспериментов, список целевых групп для воздействия. Пароль от архива – твой день рождения в формате ДДММГГГГ.
Он протянул карту Максиму, и тот автоматически взял её, все еще не до конца веря в реальность происходящего.
– Почему ты пришел с этим ко мне? – спросил он. – Почему не в полицию, не в СМИ?
– Ты шутишь? – Павел истерически хихикнул. – Полиция? Да проект курируется ФСБ! СМИ? Какие, блядь, СМИ? Все крупные медиа контролируются государством или олигархами, связанными с властью. А независимые журналисты сразу попадут на карандаш к спецслужбам.
Он затянулся еще раз, руки всё еще тряслись.
– Я пришел к тебе, потому что ты единственный из