— Она давно знакома с моим отцом.
— Что? Кто вы, Бранти, такие, черт возьми? Кто угодно, но не христиане.
— Говорит папист, поклоняющийся статуям! — возмутилась Эмили. — Который только что занимался языческой ворожбой на птичьих костях! Какое право…
Он молча смотрел на нее.
Через несколько секунд она глубоко вздохнула и сказала уже спокойным тоном:
— Когда отец приехал в Англию и понял, что вместе с ним через Ирландское море приехал дух Валлийца, он… он пошел в старое капище Минервы, находящееся около Ливерпуля, и попросил у богини ее оружие — для самозащиты. Он знал, что поступает неверно, однако…
Она не договорила: внезапно взвыли собаки, перебив ее, а потом противный тонкий голос выкрикнул за ее спиной:
— Бранти и Керзоны — убийцы!
Эмили развернулась, как только этот крик прорезал воздух. В нескольких ярдах от нее, за наружной каменной оградой на освещенных солнцем траве и вереске, стоял смуглый черноволосый мальчик, с ухмылкой рассматривавший ее и Керзона. Он был бос, одет в драные белые рубашку и штаны. Эмили поняла, что никак не может сфокусировать на нем взгляд, как будто мальчик был окутан знойным маревом.
Керзон лишь бросил на него взгляд, отвернулся к каменному храму, а потом вновь посмотрел на мальчика.
— Ты можешь последовать за нами? — хрипло спросил он. — Сюда?
Обе собаки подскочили к ограждающей каменной стенке; они уже не выли, а раскатисто, грозно рычали.
Мальчик шагнул вперед и указал на мастифа, стоявшего рядом со Стражем.
— Мы с этим псом, — сказал он, — одновременно убили друг друга; у нас общая смерть, и ему не спрятаться от меня. — Мальчик сложил губы трубочкой и просвистел три понижающиеся ноты. — И выбирать, где ему находиться, буду я.
Пока он свистел, дневной свет быстро мерк, и небо вновь затянули тучи. Эмили оглянулась и увидела, что маленький храм исчез — лишь ровные каменные насыпи указывали, где он находился.
Мальчик опять засвистел, и перед Эмили с рокотом взорвался и разверзся подземной тьмой шестифутовый участок земли. Она отступила от нового провала и взглянула на Керзона — рядом с ним, но позади, тоже открылась дыра в земле, и прямо на ее глазах еще одна зияющая трещина возникла между собаками и мальчиком.
Керзон сжимал в руке свой двухклинковый нож; он сделал несколько шагов по траве к мальчику, но воздух пронзили еще две ноты свиста, и он застыл на месте, а между ним и мальчиком появилась женщина.
Эмили стояла пригнувшись, расставив руки, часто дыша и была готова отпрыгнуть в сторону, если почва под ее ногами зашевелится; она изумленно заморгала, увидев женщину, вставшую лицом к лицу с Керзоном. Та почему-то пребывала в более глубокой тени, чем Керзон. Ее белокурые волосы вились крупными локонами, ниспадая на вышитую шаль и длинное черное платье.
Оба мастифа обежали провал, отделявший их от мальчика, и бросились на него — и завершили прыжки в вереске позади него, как будто мальчика вовсе не было. Они развернулись, и мастиф, что поменьше, опять безрезультатно прыгнул сквозь мираж, ну а внимание Стража привлекло что-то, находившееся на несколько ярдов сбоку.
— Маделин? — прохрипел Керзон. Рот женщины раскрылся в вопле, который, казалось, мог разорвать ее щеки, и она побежала к Керзону. Тот попятился, сделал два нетвердых шага — и рухнул в яму, находившуюся за его спиной.
Эмили ахнула и рванулась туда, но мальчик перепрыгнул через провал и оказался всего в паре ярдов перед нею. Лохмотья, в которые он был одет, и даже само его щуплое тельце трепетали на холодном ветру, а глаза были просто дырами в коже, туго обтягивающей лицо. На этом лице полосой пены открылся рот, и детский голос произнес:
— Ради блага твоего отца, сдайся и будь моей.
Эмили в отчаянии оглянулась на Стража. Тот приближался к, казалось бы, совершенно пустому месту, но, когда Эмили смотрела туда, склон холма за этим местом как-то странно колыхался, будто был виден сквозь почти неподвижную чистую воду.
Призрак мальчика находился ближе к ней, и его голос начал повторять:
— Сдайся…
Страж прыгнул, и на мгновение Эмили увидела на этом пустом месте мальчика, падающего навзничь в попытке увернуться от зубов и мощных лап собаки, — и в следующий миг это был уже не мальчик, а всего лишь стайка ворон, с испуганным карканьем разлетавшихся во все стороны. Впрочем, одна уже никуда не летела, а висела, окровавленная, в зубах Стража, повернувшегося к хозяйке.
Призрак мальчика тут же рассеялся, а женщина в черном платье пробежала еще два шага и просто исчезла, как отражение в повернутом зеркале.
Из провалов, образовавшихся в земле, валил туман, раздираемый в клочья ветром; Эмили не видела никого, кроме себя и Стража, — второй пес тоже исчез из виду — и поспешила к широкому провалу, куда свалился Керзон.
Она перегнулась через край, уцепившись за траву, и прищурила глаза от холодного сырого ветра, дующего в лицо. Внизу ничего не было видно.
— Керзон! — крикнула она.
Откуда-то из непостижимой дали, сотрясая туман, донеслось:
— Оставь меня и убирайся, дура!
— Мальчик исчез, — крикнула Эмили. — Женщина исчезла. Вылезайте. Я думаю, что провалы заполняются.
После паузы из глубины снова донесся его голос:
— Я заслуживаю быть погребенным заживо среди всего этого. Уходите.
Эмили нахмурилась и предприняла еще одну попытку:
— Неужели вы бросите меня здесь одну? Неведомо где! — Тут ее осенило, и она добавила: — Помимо всего прочего!
После этого Эмили услышала тяжелое от усилий дыхание, перемежаемое приглушенными ругательствами, и глухой стук падающих комьев земли. Она тщетно всматривалась в клубы все так же текущего снизу вверх тумана, а затем резко подалась назад, когда перед нею вцепилась в землю перепачканная правая мужская рука.
Впрочем, она узнала обшлаг рукава куртки Керзона и, распластавшись на траве, протянула руки вперед и крепко обхватила запястье; пальцы Керзона тут же сомкнулись на ее запястье.
Ее подбородок упирался в край провала.
— Держитесь за меня и вылезайте, — сказала она.
— Я стащу вас вниз.
Край провала осыпался, и Эмили слышала, как из-под нее сыплется земля, но она ощутила, что ее потянуло за спину пальто; вывернув голову, она увидела, что позади нее стоит Страж, крепко держа пальто зубами.
— Исключено! — крикнула она Керзону.
— У меня сил нет! — послышался ответ, но тут же из тумана высунулась его вторая рука и крепко стиснула ее запястье, а правая — выпустила; она слышала, как внизу скребли стену в поисках опоры его башмаки, вот он всем телом рванулся вверх