Одно ясно наверняка: Баал — не последняя шишка в иерархии, он исполняет чью-то волю. И этот кто-то настолько силён и всемогущ, что наша возня для него — утренник в детском саду. Бесы опережают нас шагов на тридцать, и это очевидно. Что бы я ни решил, какие бы действия ни предпринял, меня каждый раз загоняют в угол. Вот как сейчас, например.
Нас лишили союзников, можно сказать, устроили блокаду. И этот ход понятен и логичен. Мне не у кого спросить совета, соответственно, никто не сможет повлиять на мой выбор. Вот только зря они считают, что я настолько предсказуем. Со мной стандартные решения не работают, и брыкаться я буду до последнего. Плюс в моей жертве больше нет смысла, ведь я уже не последний из рода — у меня будет ребёнок.
Стоп!
Я остановился и уставился в никуда, пытаясь поймать ускользающую мысль.
Баал вернул мне Алису, которая впоследствии забеременела. Если он всегда на несколько шагов впереди, а это именно так, тогда зачем? Он слишком много прожил и наверняка как никто другой умеет играть вдолгую, чтобы совершать подобные ошибки. Или это вовсе не ошибка, а часть хитрого плана?
Я снова побрёл вперёд, пробиваясь сквозь сугробы. Физические усилия всегда помогали мне собрать мысли в кучу и разложить всё по полочкам. И как только основные вопросы выстроились в ряд, стало очевидно: я всё ещё не вижу картину в целом. Словно собрал поля мозаики и несколько небольших фрагментов по центру. И вот экспозиция уже видна, однако любая новая деталь способна изменить весь её смысл. Но самое смешное, что у меня не хватает кусочков, без которых я никогда не смогу увидеть законченную картину. А хочется, и потому я натягиваю сову на глобус в попытке додумать детали.
Наконец я выбрался на площадь перед центральным входом и замер, рассматривая наше жилище на фоне восходящего солнца. Мощное монументальное строение, в котором заключено величие нашей земли и её народа. Мы воевали всегда. Так часто, что каждое из поколений носит шрамы, полученные в боях. Даже многострадальная Африка со своими вечными идеями революций и государственными переворотами, которые случаются каждый вторник, не видела столько сражений, как наша земля. Именно поэтому наше оружие всегда было лучшим в мире, как и способы защиты от него.
Так неужели предки не придумали ничего такого, что способно раз и навсегда уничтожить угрозу? Нет, не верю! Исай был воином, и очень крутым. Старейшины утверждают, что зло нельзя победить силой. Тогда для чего они воспитывали витязей? Любая оборона провалится, если не попытается перейти в атаку. Войну не выиграть, отсиживаясь в окопах, врагов нужно давить, чтобы они больше никогда не посмели возвращаться.
И что же, тысячелетняя война, которая завершилась победой, не оставила знаний об оружии? Лишь какие-то обрывки информации о соборах и выстроенных границах? Даже если это единственный способ победить, почему не повторить процедуру? Что мешает обновить печати, сменить замки́, а, соответственно, и ключи тоже?
Так нет же, они ограничили доступ к знаниям, словно боятся, что до истины сможет докопаться недостойный, или ещё хуже — шпион. А значит, есть сила, способная принести победу, заставить врага трепетать от страха. Возможно, оно настолько сильное, что неверное обращение с ним погубит и плохих, и хороших.
Хотя, как правило, когда двое дерутся, оба считают себя правыми. Кто знает, как бы сложились обстоятельства, окажись я по другую сторону баррикад? Где бы тогда была правда?
Я подошёл к воротам и уже занёс руку, чтобы постучать, как они распахнулись. На пороге стоял Мишка, улыбаясь во все тридцать два зуба. Вначале я решил, что это глюк, и протёр глаза, но десантник никуда не исчез. Нет, я не против чудес, вот только жизнь не раз мне доказывала, что их не бывает. А как ещё назвать воскрешение товарища — я не знаю.
В памяти всплыла беседа с тем, кто вытащил меня из лап чудовища, застрявшего в границе миров. Внимательно присмотревшись, я смог узнать своего предка, Исая.
— Не великоват костюмчик? — мрачно спросил я и, толкнув его плечом, шагнул внутрь крепости.
— Не злись, — бросил мне в спину он, — так было нужно.
— Кому? — не оборачиваясь, буркнул я.
— Он бы всё равно погиб в этот день. Я занял пустой сосуд и не вижу в этом ничего предосудительного.
— Блядь, ты реально не догоняешь? Каково Насте видеть тебя каждый день и понимать, что её мужа больше нет в этом теле⁈
— Он единственный, кто был способен меня вместить.
— Почему?
— Дальний родственник по материнской линии. Надо поговорить.
— Кто бы сомневался, — грустно усмехнулся я. — Говорить ты любишь больше чем делать.
— Опять хамишь старшему?
— Иди на хер, — огрызнулся я. — Я устал.
Больше не останавливаясь, я поднялся в казарму. Скинул автомат, рюкзак и разгрузку в свой шкафчик за изголовьем и устало опустился на кровать. Кажется, я попал в пересменку. Бойцы с ночного дозора ещё не вернулись, а те, кто должен был их заменить, наверняка сейчас завтракают. Тем лучше, может, получится вырубиться в тишине.
Скинув ботинки, я растянулся, закинув руки за голову, и закрыл глаза, пытаясь поскорее погрузиться в царство Морфея. Однако прямо на физическом уровне почувствовал на себе пристальный взгляд. И открыв глаза, нисколько не удивился, увидев возле кровати Исая в Мишкином теле.
— Да ты, блядь, издеваешься⁈ — возмутился я. — А если я срать пойду, тоже вот так в дверях встанешь⁈
— Пойдём со мной, — пропустив упрёк мимо ушей, спокойным голосом позвал он.
— Ты ведь не отстанешь? — на всякий случай уточнил я.
— Слушай, кончай выёбываться, — наконец прорвало предка. — Подними жопу и пойдём поговорим.
Я усмехнулся и рывком поднялся с постели. Сунул ноги в ботинки, затянул шнурки и покосился на предка.
— На улицу будем выходить?
— Да, — ухмыльнулся он. — Шапку надень.
— Очень смешно, — поморщился я, но головной убор всё же натянул.
Мы выбрались на стену и не спеша двинулись по ней в сторону реки. Некоторое время Исай молчал, рассматривая замерший город.
— Вы очень далеко продвинулись, — заговорил он на отстранённую тему. — Все эти дворцы, автомобили, компьютеры…
— Ты меня за этим позвал? Хочешь поговорить о былом величии человечества?
— Нет, просто… ты не должен этого делать.