Потянувшись, я поел утренней каши и уже собрался было выдвигаться к мастерским, когда меня нашел поручик Арсеньев. Адъютант Меншикова, как всегда, был спесив и нарочито учтив.
— Александр Сергеевич просит вас срочно подойти, — он смерил взглядом мой домашний халат. Ефим недавно добыл это хлопковое чудо, и, боже, несмотря на совершенно несерьезную расцветку, как же он был удобен.
— То есть это не приказ? — я задумался. — Тогда скажите, что я буду после обеда, нужно довести до конца одно дело…
— Это приказ, — поморщился Арсеньев, а потом неожиданно уже совсем другим тоном добавил. — Александр Сергеевич просил не распространяться, но вы все же свой. Приехал гонец из Санкт-Петербурга. Александра Федоровна не очень хорошо себя чувствует, и Меншиков считает, что великим князьям в такой момент стоит съездить к матери.
— Вернее, слетать, — я понял, о чем на самом деле думал пресветлый князь. — Одно дело отправить младших сыновей царя своим ходом в путешествие на пару месяцев, и совсем другое, если мы сможем пересечь империю всего за пару дней. И польза, и демонстрация возможностей…
Я попытался вспомнить, а что в будущем известно о болезни Александры Федоровны и об этом отъезде Николая с Михаилом из осажденного Севастополя. А ведь тоже проблема… Вроде бы путешествие и не должно затянуться, а ну как враг именно в это время решит снова начать войну? Без меня!
Глава 12
Следующие часы слились в одну сплошную пелену. Носились инженеры и техники, готовя «Севастополь» к внеплановому вылету. Носился Степан, которому я доверил принять у великих князей технику прыжка с парашютом. Да, без этого я отказался пускать их на борт: мало ли что случится, а трупы царских детей мне не нужны ни на совести, ни на репутации. Носились всякие странные люди. Не знаю, как они прослышали, но, кажется, каждый второй житель города подходил с просьбой передать что-то в столицу.
Сначала я не отказывал. Потом, когда гора посылок стала расти, ввел ограничения, а потом все же начал говорить «нет». Впрочем, последний прием срабатывал не со всеми. Корнилов и Нахимов тоже пожелали передать приветы старым товарищам, с которыми когда-то начинали на Балтике. К счастью, без передачек. Меншиков вложил мне в руку несколько запечатанных писем и записку с адресами. А Николай Николаевич привел с собой Ядовитую Стерву. По просьбе Горчакова великий князь согласился прихватить ее с собой в столицу, и я оказался перед соблазном: соврать, что места больше нет. Увы — оно было.
— Груз на человека — не больше десяти килограммов, — напомнил я и отвернулся.
Черт с ней, со Стервой. От Севастополя до Петербурга всего 1703 километра по прямой — я перепроверил по картам и теперь знал точное расстояние — при скорости в 60 километров в час долетим всего за полтора дня. С учетом ветра и возможного ухода в сторону — за два. Столько можно и потерпеть. Все-таки хорошо, что турбины уже установили. Плохо, что еще не все проверили, но запасные детали для них мы тоже возьмем вместе с Михаилом Михайловичем, так что справимся. А еще можно добавить один обычный паровик. Запас по весу есть, так будет спокойнее.
Выкинув из головы Стерву и двигатели, я вернулся к подготовке. Экспресс-допрос Лесовского — все ли он продумал, чтобы обеспечить нам место для посадки. Мы с Волоховым посылали человека для этого, но пока он еще точно не добрался до Санкт-Петербурга. Так что будем действовать по ростовской схеме. Зависаем, ждем, пока нам выделят какой-нибудь подходящий ангар, ставим мачту, паровую лебедку и вперед — при поддержке великих князей проблем быть не должно.
После Лесовского я зашел к инженерам и доктору Гейнриху — эти должны были составить список, что не особо большое, но редкое мы могли бы привезти из столицы, чтобы ускорить наши исследования. Подумал: все ли учел? И пошел на передовую — у нас почта работала с таким отставанием, что о ней и думать не хотелось. А у многих солдат из сводного морского отряда есть семьи, и подать весточку через столицу будет гораздо быстрее. В общем, каждый из наших написал по письму — вышел еще один мешок на полсотни килограммов, но о них я ни капли не жалел.
Вернувшись и взглянув на часы, я забрался на ящик из-под запасного двигателя и громко прокричал одно-единственное слово:
— Время!
Вот и финальный этап перед стартом. Проверка систем — все работало идеально. Тьфу-тьфу-тьфу. Погрузка гостей — великие князья и прибившаяся к ним Стерва степенно поднялись по сброшенным мосткам.
— Выводим «Севастополь»!
По моей команде техники под присмотром Ильинского включили паровые лебедки. Как все быстро меняется: в первый раз нас вытаскивали присобаченной на скорую руку паровой телегой Руднева, а теперь все красиво, ничего лишнего, словно по-другому и не может быть.
— Что-то хрустит! — испуганно пискнула прижавшаяся к окну Стерва. Никогда не видел ее такой встревоженной. Или играет, или на самом деле боится.
— Это фанера, ветер немного прогибает ее, и стыки листов скрипят. Можно было бы собрать их по-жесткому, получилось бы тише. Но шар в полете немного меняет форму, и эта свобода ему нужна.
— А почему меняет? — включился в разговор Михаил. Вот в чьем голосе точно был только интерес. — Я слышал, что те же шары просто надувают поплотнее, и все. Разве тут не работает правило, чем больше газа закачаем, тем лучше?
— Отвечу с конца, — я запустил котлы и принялся ждать, пока в них снова вырастет давление. Несколько минут у нас теперь было. — Это правило с воздухом точно не работает. Вернее, не так — количество водорода в шаре влияет на то, сколько он сможет поднять. Но важно и то, в каком этот водород находится состоянии. Чем сильнее его сжимать, тем больше он будет походить по плотности на обычный воздух, и значит, тем меньше будет его подъемная