И в этот момент во мне не было ничего человеческого. По большому счёту это, наверное, ужасно, что для того, чтобы установить справедливость и жить по-человечески, нужно превращаться в зверя. Но так уж повелось. Да и… сейчас было не до размышлений и не до этических страданий.
Я согнул его руку в локте и крепко обхватил кисть сверху. Он сопротивлялся, бился, как ведьмак на шабаше, пытаясь продлить свою жалкую, никчёмную и вредную для других жизнь. Бах, и я нажал на курок его пальцем и грохнул выстрел. Бах! Ещё один. Он завыл, потому что пуля попала ему в ногу. Бах! В бедро. Жаль, не по бубенчикам. Бах. Наконец я выгнул его руку достаточно для того, чтобы сделать результативный выстрел.
И в это время завыли сирены. Уа-уа-уа-уа! Воздух наполнился переливами космической музыки. Уа-уа-уа, орали они, приближаясь. Во двор влетели две машины с двух сторон, чтобы это чмо не смогло упорхнуть.
— Молодцы ребята, правильно, сказал я и поставил точку. Бах! Бах! Петруччо дёрнулся и захрипел.
Вокруг раздались голоса, шум, топот ног и лязг затворов.
— Свои, ребята! — воскликнул я, — когда мне в спину упёрся ствол.
— Это свой, — крикнул Пётр, и ствол исчез.
А Петрушка заныл, застонал и зарыдал.
— Помогите, — прохрипел он, пуская кровавые пузыри.
— У него оружие! — крикнул я.
— Брось пушку! — прогремела команда.
Я держал его за запястье, а чьи-то тяжёлые берцы наступили на руку, пальцы разжались, и ствол был отброшен в сторону. Петрушка заорал.
— Травмат! — крикнули надо мной. — Это травмат!
То, что травмат, я уже и сам понял, потому и шпиговал блогера резиновыми пулями.
Я обернулся в сторону подъезда. От Альфы меня отделяло каких-то двенадцать шагов. Она была жива и сидела на асфальте, прижавшись спиной к железной подъездной двери и обхватив колени. Из глаз её текли слёзы, и она горестно смотрела на ужасы мира сего.
— Девушка может быть ранена! — закричал я, указывая на Алёнку.
К ней метнулось два бойца и я, вскочив на ноги тоже рванул к ней. Убедившись, что Альфа не задета, я вернулся к Романову.
— Пётр Алексеевич, хотите получить одобрение Щеглова? Тогда осмотрите как следует багажник этого урода.
— Причём здесь Щеглов? — нахмурился Петя.
— А этот член-корреспондент написал статью, затрагивающую интересы Никитоса. Думаю, тот очень зол на эту мразь. Так что если ты его закроешь, тебе большое начальство спасибо скажет. Вы то есть.
Петя прищурился.
— Откуда инфа про наркоту?
— Работаем, Пётр Алексеевич, — развёл я руками. — Всплыла инфа, говорят, он купил у людей, Афганца. Более точно не знаю. Узнаю, скажу. Но вы, на всякий случай, дайте ему подержать кирпич.
— Осмотреть машину! — приказал Петя, кивнув. — Багажник переверните!
Парни бросились выбрасывать вещи из багажника. Кидали прямо на стылый и мокрый асфальт, рвали обивку и выворачивали всё наизнанку.
— Есть пакет с белым веществом, примерно килограмм! — раздался возглас.
Петруччо скулил, пытался лепетать, и даже говорить, какой я плохой, ещё не понимая, какие над ним нависли тучи. Завыла сирена скорой помощи. Понятые подтвердили изъятие белого вещества.
Свидетели произошедшего рассказали Петру, как этот хер выстрелил в девушку, а потом пытался убить меня, но я геройски его остановил, повалил на землю, а он всё равно продолжал палить налево и направо и сделал несколько выстрелов, попав себе в бочину.
Его увезли на скорой. Вся эта катавасия закончилась достаточно быстро, ребята отработали чётко.
— О таких вещах надо заранее предупреждать, — отчитал меня Петя. — Я тебе не Карлсон прилетать на запах варенья! А если бы ты не дозвонился?
— Ну, — усмехнулся я, — пришлось бы самому добивать. Вы же видели, он уже у меня в руках был.
— Ничего смешного! — грозно рявкнул Петя. — Я недоволен.
Знал бы ты, как я недоволен.
— И на старуху, бывает порнуха, Пётр Алексеевич, — пожал я плечами.
— Завязывай с порнухой.
Я заржал и хлопнул его по плечу.
— А что за девушка? — Романов незаметно кивнул в сторону Альфы.
— Учительница моя. Классная руководительница.
— Везучий ты. И, кстати, интересное совпадение.
— Да нифига не совпадение. Этот Петрушка издевался над ней, избивал, а она терпела-терпела, а потом выгнала какое-то время назад. А он вот приперся и сказал, что убьёт. Походу, под кайфом.
— Если ещё не под кайфом, будет под кайфом, — Кивнул Петя. — Это я организую. Разве можно такую девушку обижать? А ещё и начальника облУВД. Правильно? Вот есть же на свете уроды, Серёга. Откуда они берутся? А? Ладно, не серчай, что наорал. А про старуху запомню… Как звать учительницу?
— Елена Владимировна.
— Блин, глаза у неё какие. Просто озёра.
— Да вы романтик, Пётр Алексеевич, — хмыкнул я.
— Разговорчики, — оборвал он меня и пошёл опрашивать Альфу.
Наконец, когда все разъехались, мы поднялись к ней домой. Она молчала и выглядела подавленной, но никакой истерики не было, хотя глаза оставались на мокром месте.
— Испугалась? — спросил я и прижал её к себе.
Она молча стала кивать, несколько раз ткнувшись лбом мне в грудь. Потом отстранилась.
— Снова меня спас, — тихонько проговорила она.
— Да как тебя спасать, если ты такая непослушная? Зачем домой пришла? Я же предупреждал.
— Да ладно, всё равно бы это случилось…
— Больше так не делай. Если сказал, выполняй, как в армии.
Она снова кивнула и, не разуваясь, не снимая куртки, прошла в гостиную и бухнулась на диван, который, я уверен, ещё не забыл того, что мы на нём делали, и смотрел на меня с потаённым страхом. Но сегодня было не до кульбитов. Я подошёл и уселся рядом.
— А ты знаешь, — тихонько сказала она, не глядя на меня, — так даже лучше. Иначе бы тянулось и тянулось. Он бы ведь не успокоился. Я бы вернулась из гостиницы, начала жить нормально, а тут бы он. Хотя какое уж теперь нормально. Теперь всё будет по-другому.
Она покачала головой, всхлипнула и вытерла кулаком нос.
— Ну теперь-то уж он очень не скоро появится на горизонте.