И вот буквально за несколько дней до свадьбы ситуация вышла далеко за рамки светских приличий. Молодая невеста приехала на «прощальный» ужин в отдельный кабинет одного из модных петербургских ресторанов. Это, правда, не было свиданием наедине, но именно присутствие третьих лиц, оказавшихся посвященными в тайну их любви, сделало положение дел откровенно скандальным.
Например, один из гостей актер Блюменталь-Тамарин после обильных возлияний во всеуслышание стал призывать влюбленных вопреки всем условностям соединить свои судьбы. Невеста разрыдалась, готовая бежать с любимым куда глаза глядят. В ситуацию, выходящую из-под контроля, вмешался Феликс, который привез в ресторан мать Марины. Та забрала девушку домой, а младший брат убедил старшего отказаться от безумных планов. Впрочем, желая спасти его от неизбежного скандала, Феликс, пожалуй, усугубил ситуацию. Как знать, если бы помолвка тогда же была расторгнута, возможно, Николаю не пришлось бы подставлять грудь под выстрел.
Но тогда казалось, что инцидент, как говорится, исчерпан. Свадьба состоялась. Да какая свадьба! Три сотни гостей, среди которых – старший сын великого князя Константина Константиновича, князь Иоанн Константинович и командир полка конной гвардии генерал Гусейн Хан Нахичеванский. Сразу после торжества молодые уехали в свадебное путешествие в Париж. И вполне возможно, что Николай вскоре забыл бы о Марине, снова погрузившись в водоворот светских развлечений и мимолетных увлечений. Но не желала забывать о нем сама молодая уже не невеста, а жена.
Оказавшись в Париже, она безумно затосковала по объекту своей роковой страсти и начала слать ему отчаянные письма, в которых призывала приехать и спасти ее от ужаса жизни с нелюбимым (как она теперь однозначно удостоверилась) мужем. Это было, конечно, чистое безумие – вызов всем нормам и приличиям общества. Но Марина, как и ее возлюбленный, была дочерью Серебряного века и в письме к Николаю откровенно заявляла: «…ты забыл, что у меня ни капли рассудительности, что я никогда не буду жить разумом…».
И Николай тоже напрочь отказывается от рассудительности. Он собирается в Париж. Для бдительно следящей за ситуацией матери, блистательной княгини Зинаиды Юсуповой, он сочиняет довольно нехитрое оправдание внезапному вояжу в столицу Франции – якобы ему просто необходимо присутствовать на концерте Шаляпина, чьи триумфальные гастроли там в это время проходили. Трудно сказать, поверила ли ему мать, или просто понимала, что в любом случае его не удержит. Во всяком случае, княгиня Зинаида отправила вслед за братом куда более хладнокровного Феликса, в надежде, что он сможет держать ситуацию под контролем. Но к его приезду последствия уже были необратимыми…
Марина засыпала письмами не только Николая, но и собственную матушку. Она и ее возлюбленный в Париже поселились в одном отеле. Марина объявила мужу, что уходит от него, и стала появляться в публичных местах – в театре, на выставках – с Николаем.
Арвид Мантейфель еще в Париже намеревался вызвать оскорбителя на поединок. Но, видимо, как человек сдержанный и рациональный, понял, что причиной всему – его отказывающаяся «жить разумом» супруга. Было вполне очевидно, что Николай не имел ни малейшего намерения его оскорбить, а стал заложником рыцарского долга – явиться по зову пребывающей в отчаянии дамы. В такой ситуации представлялось вполне логичным просто развестись с женой и попытаться забыть все происшедшее как абсурдный сон.
Но возвращение в Петербург заставило всех участников рокового любовного треугольника столкнуться с жестокой реальностью. Весь высший свет активно обсуждал скандал. И в дело вмешались однополчане Мантейфеля. Мать Марины отправила Николаю тревожное письмо, в котором сообщала, что они вызвали графа в штаб-квартиру конногвардейцев в Красном Селе для дачи объяснений.
Вскоре состоялось объяснение Мантейфеля и с семьей Юсуповых. Феликс писал об этом непростом разговоре: «К нам явился сам гвардеец и объявил, что помирился с Николаем, винит во всем жену и намерен требовать развода. Дуэли мы, стало быть, могли не бояться и теперь со страхом ожидали последствий развода».
Со страхом, потому что Николай хотел жениться на Марине, а все его близкие совершенно не были в восторге от перспективы брака с такой, скажем так, спонтанной особой. Но, как вскоре обнаружилось, это была отнюдь не самая страшная перспектива.
Феликс в своих мемуарах утверждает, что Юсуповы были уверены – главная опасность миновала. Он рассказывает о своем разговоре с матерью вечером накануне дуэли: «Она сидела перед зеркалом, горничная укладывала ей волосы на ночь. До сих пор помню матушкины счастливые глаза. “Про дуэль все ложь, – сказала она. – Николай был у меня. Они помирились. Господи, какое счастье! Я так боялась этой дуэли. Ведь ему вот-вот исполнится двадцать шесть лет!” И тут она объяснила, что странный рок тяготел над родом Юсуповых. Все сыновья, кроме одного в каждом поколении, умирали, не дожив до двадцати шести. У матушки родилось четверо, двое умерли, и она всегда дрожала за нас с Николаем. Канун рокового возраста совпал с дуэлью, и матушка была сама не своя от страха. Но сейчас она плакала от радости».
Об этом загадочном проклятии и правдоподобии предания поговорим позднее. Эта легенда на все лады пересказывается в самых разных публикациях о роде Юсуповых. Но отметим, что Николай так и не успел стать князем Юсуповым, а носил до последнего дня фамилию отца – Сумароков-Эльстон. Последним представителем рода по мужской линии был его дед.
Впрочем, и этот сюжет разберем детально в дальнейшем, а пока обратимся к тому, как готовился к роковому поединку Николай. Удивительно, но он идет на него как агнец на заклание. Он ничуть не сомневается, что погибнет. В последнем письме к Марине молодой человек пишет: «Мне страшно тяжело, что я не вижу тебя перед смертью, не могу проститься с тобой и сказать тебе, как сильно я люблю тебя. Подумай, как ужасно идти умирать за тебя и даже не знать, думаешь ли ты обо мне в это время. Марина, дорогая моя Марина, ты не знаешь, как я люблю тебя. Теперь около 5 часов, через 2 часа за мной заедут мои секунданты и увезут меня, и я никогда, никогда больше не увижу тебя. Отчего ты так далеко? Ты не услышишь меня, когда в последний раз произнесу твое имя. У меня даже нет твоей фотографии, чтоб поцеловать ее. Единственную вещь, которую я от тебя имею, – это маленькая прядь твоих волос, которую я храню, как святыню. Вот и все. Я не боюсь смерти, но мне тяжело умереть далеко от тебя, не увидав тебя в последний раз. Прощай