Она выпускает меня из объятий. Мы обе смахиваем слезы, продолжая врать, что все у нас нормально.
– А Лэнс? – спрашиваю я. – Как он себя чувствует?
Лекси печально качает головой.
– Вчера вечером я заставила его со мной пройтись. Когда стемнело, стало так тихо и мирно. Мы посидели у воды, глядя на отражения. Знаешь, тут так красиво.
О да, я знаю. Я давно думала, что Лэнсу и Лекси понравилась бы романтическая прогулка здесь.
Она водит сандалией по песку.
– Лэнсу тяжело из-за их последнего разговора с Домом. Я ему сказала: «Дом толкал тебя к новым вершинам, потому что он очень сильно тебя любил!» Я же это знаю. Пожив в коттедже, я увидела, какой Дом прекрасный отец! – Она стерла свой песчаный рисунок. – Каким он был.
– Это правда, – соглашаюсь я. – Он учил нас с Лэнсом ездить на велосипеде. – То, что он нанял инструктором школьницу, я опускаю.
Лекси шмыгает.
– В этом весь Дом!
Да. Так и было. И жизнь изменит, и аутсортингом воспользуется. Чувствую, как предательски щиплет глаза.
– Я найду, где вам остановиться, – выпаливаю я. – Съемный домик или отель, что вам больше нравится.
Лекси хмурится. И ее можно понять. Я и так уже испортила все, что только можно.
– Разве мы сегодня не едем в шато? – ее хвостик подпрыгивает, когда она вопросительно склоняет голову.
Я почти поправляю ее. Это «ма», загородная резиденция. Только я уверена, что Джудит и Лэнс не захотят продолжать тур.
Говорю:
– Ну, я подберу тихое местечко для Лэнса и Джудит. И для тебя. Им нужно будет организовать, э-э, транспортировку Дома на родину. Их ждет бумажная волокита. Я помогу.
Лекси даже не догадывается об ужасах французской бюрократии и документации. О французских нотариусах слагают легенды и пишут книги.
– О, – говорит Лекси. – Да. Хорошо.
Я продолжаю:
– Детектив сказал, что у него, скорее всего, появятся новые вопросы. И он что-то сказал о судмедэксперте. Я вчера сказала Джудит, что, думаю, они будут работать так быстро, как только могут.
В этом я, конечно, не уверена, но смерть американца в очень популярном туристическом месте должна заставить их действовать быстро.
Лекси хмурится.
– Но это ведь был ужасный несчастный случай, да? Что еще нужно знать детективам?
Качаю головой, будто я сама в шоке, а в это время думаю о том проводе.
Вдруг Лекси ахает:
– Тот угрожающий знак! – Она хватает меня за левое плечо и сжимает его. – Который Лэнс прочел, про смерть. Ты же не думаешь, что это как-то связано?
– Надеюсь, нет, – говорю я. Господи, как же я надеюсь, что нет. Если это дело рук вандала, то это я виновата, что подвергла моих гостей опасности.
Лекси переводит взгляд куда-то за мое плечо. Поднимает руку и машет.
Разворачиваюсь. Наш отель, нежно-желтый с затворками шалфейного цвета, отделен от пляжа небольшим сквером с пальмовыми деревьями. Джудит стоит на ступенях в очередной легкой цветочной тунике. Ничего черного она, наверное, не взяла в летнюю поездку на юг Франции.
Мы идем по направлению друг к другу и встречаемся у сквера. Из-под туники Джудит выглядывают легинсы-капри. На ней черные солнечные очки. В руках она держит велосипедный шлем. С очками понятно – защитить полные горя глаза от яркого солнца. Но шлем?
– Джудит, – говорю я, надеясь, что мой тон передает тепло, скорбь и поддержку одновременно.
– Сэйди, дорогая! – Она заключает меня в объятия.
Я благодарно обнимаю ее в ответ, вдыхая хорошо знакомый парфюм. Она не изгнала меня! Пока что.
– Я рада, что нашла тебя, – говорит Джудит. – Мне нужен мой велосипед. Юноша на стойке регистрации сказал, что никому нельзя трогать велосипеды, кроме тебя. Во всяком случае, мне кажется, что он сказал это. Он много качал пальцем и говорил: «но-но-но, мадам». Я попыталась сказать ему, что все в порядке, что я подруга хозяйки. Но он меня не понял.
Я тоже не уверена, что понимаю.
– А зачем тебе нужен велосипед?
Она смотрит на меня, как бы говоря: ну-ну, милая. Как будто это она жалеет меня.
– Сэйди, милая, если кто-то и может это понять, так это ты. Разве ты не для этого во Франции? Чтобы уезжать от боли на двух колесах?
Она когда-то сказала «убегать от боли», когда пыталась убедить меня остаться.
Джудит кивает, будто вопрос решился, и бодро продолжает:
– Моя мама всегда говорила, что работа отгоняет дьявола. Я не буду сидеть и вариться в своей печали, чтобы она полностью меня поглотила. Мне нужно что-то сделать.
За ее темными очками я не могу разглядеть глаз, но ее голос звучит твердо и уверенно.
Лекси торопливо соглашается:
– Ты совершенно права, Джудит! Я преподаю танцевальную аэробику людям с ПТСР [26]. Наш девиз: «хип-хоп: от боли – оп!» – Она протягивает руку Джудит. – Может, присоединишься к нам, когда мы вернемся?
Ну-ну. Джудит на велосипеде я представляю. На велотуре это, можно сказать, работа. Но танцы? Ну уж нет.
Тут я вижу, что Джудит с Лекси обнимаются и договариваются, что Джудит также присоединится к Лекси на джаз-аэробике и тай-чи.
– Это прекрасный способ восстановить баланс, – торжественно произносит Лекси. – Как и езда на велосипеде.
Мой выход.
– Я привезу твой велосипед.
– Ой! – Лекси вскидывает руку, как нетерпеливая школьница. – Можно и мой тоже взять? Джудит, можно к тебе присоединиться?
Джудит говорит, что будет только рада. Меня накрывает неприятное чувство. Зависть, что Лекси и Джудит настолько близки? Что теперь «дочкой по соседству» для Джудит будет Лекси? Напоминаю сама себе, что это я решила уехать. И благодарность я тоже ощущаю. Лекси присмотрит за Джудит, да и прогулка им обеим пойдет на пользу.
Трусцой возвращаюсь в отель, где нахожу сотрудника за стойкой, который выглядит как ребенок, который решил примерить папин костюм. Он выпячивает грудь и расправляет плечи.
– Мадам Грин! Как вы и предупреждали.
Ладно, возможно, я переборщила, когда сказала ему, что никому не позволено трогать велосипеды, кроме меня. Хвалю его, будто он только что убил дракона. Он краснеет и протягивает мне ключ от подсобки дальше