Диего решил не ссориться с другом из-за россказней Гриси, из-за бреда женщины, одурманенной опиумом и сломленной утратой единственной дочери. Он не поверил, что дипломат заходил в столь сомнительное место, как дом Токаме Роке, только ради того, чтобы принести актрисе сладостей. К тому же то, что Гриси сказала Доносо, противоречило словам ее знакомой, которая сообщила, что Асенсио увез Гриси насильно. Диего подумал: как бы ни гордился Доносо своим нюхом ищейки, влюбленность затуманила ему мозги, это очевидно. Но с другой стороны, кто он такой, чтобы осуждать его? Разве сам он не витал в облаках, когда Ана была рядом? Приятно сознавать, что в этом прогнившем городе еще могли рождаться такие чистые чувства.
Время шло, ничего не происходило, на улице постепенно темнело. Диего провел два часа в напряженном ожидании и уже готов был отказаться от своей затеи, как вдруг дверь особняка открылась и Асенсио де лас Эрас вышел на улицу, прикрывая лицо, словно не хотел быть узнанным. Диего последовал за ним, держась на некотором расстоянии.
Они прошли бульвар Реколетос, поднялись по улице Алькала, оставив слева Королевские склады, а справа — парк Ретиро. У городских ворот Алькала Диего осмотрелся. Перед ним находился наполовину скрытый деревьями и, похоже, заброшенный особняк. К нему и направился дипломат. Диего видел этот дом впервые, но готов был поспорить на последние несколько реалов, что именно здесь проходили собрания тайного общества. Он читал, что члены подобных организаций проводят встречи в самых неожиданных местах: в аптеках, на мельницах, в монастырях. Масоны Великой ложи, например, собирались в Доме Королевской Филиппинской компании на улице Карретас, во внутреннем дворе которого теперь находилась Мадридская биржа. Асенсио де лас Эрас уже подошел к двери. Укрывшись за деревьями, Диего не мог видеть всего, что происходило дальше, но дверь кто-то открыл — скорее всего, привратник, — и дипломат показал ему какой-то предмет на ладони. Привратник впустил его и захлопнул дверь за ним.
В душе Диего боролись отвага и благоразумие. Теперь он точно знал, что перстень — знак принадлежности к карбонариям и, чтобы проникнуть в дом, достаточно его показать. Но что ждет там, внутри? Возможно, дипломат еще в вестибюле, смахивает пыль с ботинок или приветствует кого-то из знакомых. Явившись слишком рано, можно себя выдать. Сколько же нужно ждать? Над головой каркнул ворон, поторапливая, предлагая рискнуть… Или предостерегая? Диего вгляделся в глубину запущенного сада. На клумбах пестрели георгины. В отличие от остального сада цветник был прекрасно ухожен. Наконец, собравшись с духом, Диего надел перстень на правую руку, подошел к двери и решительно постучал. На пороге появился привратник.
— Кто здесь?
Не говоря ни слова, Диего показал ему перстень. Тот взглянул на него с удивлением, словно колеблясь, впускать ли гостя, но в конце концов отступил в сторону и позволил ему войти.
— Прошу вас. Вот ваше облачение.
К стене было прибито двенадцать крючков, бо́льшая часть которых пустовала, но на трех еще висели черные балахоны с большими капюшонами. Диего вздрогнул: наверное, он должен знать, какой выбрать… Привратник наблюдает за ним, неправильным выбором можно себя выдать, — но он понятия не имел, какой балахон выбрать, поэтому взял первый попавшийся.
— Следуйте за мной, — сказал привратник.
Они прошли по узкому унылому коридору, на стенах которого висели пустые рамы без картин. Затем миновали большую гостиную без мебели, где царило такое же запустение, как и во всем здании. Следующая комната, впрочем, выглядела довольно нарядной: мебель в стиле ампир, картины на стенах, бархатные шторы, восточные ковры. Словно приемная перед парадными покоями дворца. Они остановились у двери, и привратник открыл ее. Несколько канделябров тускло освещали зал. Диего перешагнул порог, и дверь за ним закрылась. Привратник остался снаружи.
Сначала Диего показалось, что он попал в ловушку. Несколько мгновений спустя в янтарном отблеске свечей он разглядел просторный, роскошно обставленный зал, а у дальней стены — огромный косой деревянный крест. В центральной части креста были вырезаны два скрещенных молота; такой же знак был на двух штандартах, свисавших с огромных светильников. В боковых стенах находились маленькие ниши, в которых угадывалось присутствие девяти человек в таких же балахонах, как у него. Лица были скрыты капюшонами. В одном из углов курился ладан, огоньки свечей отбрасывали на стены затейливые тени. Было что-то зловещее в этой торжественности, в этой средневековой атмосфере.
Один из присутствующих указал Диего на свободную нишу и стоявший там резной стул. Он сглотнул, прошел в нишу и сел. Во что он ввязался?
45
____
Диего казалось, что его сердце оглушительно стучит в сгустившейся тишине. Прошло уже несколько минут, но никто не проронил ни слова. Не было слышно ни молитв, ни даже легкого покашливания. Ничего. Даже свечи горели беззвучно. Здесь должен был находиться и Асенсио де лас Эрас, но угадать, где он, было невозможно. Лица скрывались в капюшонах, словно в пещерах. Иногда кто-то поднимал голову, и внутри капюшона поблескивали два огонька, словно глаза запертого в клетке зверя. На груди одного из присутствующих, того, что сидел справа от креста, золотой нитью были вышиты скрещенные молоты. Диего догадался, что это знак Великого магистра. Наконец трое мужчин встали и вышли в боковую дверь. Затаив дыхание, Диего спрашивал себя: они заметили какую-то его оплошность или так и должно быть?
Через несколько минут трое вернулись и привели обнаженную девочку с перепачканными кровью ногами. Если бы Диего хорошо запоминал лица, он заметил бы сходство этой девочки с проституткой, с которой разговаривал в доме Львицы. Но он думал только о том, не Клара ли это. Но Лусия, кажется, говорила, что волосы у Клары светлые, — значит, это не она.
Девочку привязали к кресту, она не сопротивлялась. Один из людей в черном поставил на пол между ее ног серебряный кубок, двое других встали по обе стороны креста, как стражники. Снова наступила тишина, нарушаемая лишь звуком падающих капель. Диего с изумлением понял, что в серебряный потир медленно, по капле течет менструальная кровь девочки. Глаза ее были прикрыты, казалось, она была чем-то одурманена. Почти целый час, пока наполнялся сосуд, никто не произносил ни слова. Наконец прозвучал приглушенный голос:
— Хвала Господу за то, что послал нам свою дочь. Будь благословенна, дочь Отца своего, за то, что отдаешь нам свою чистоту. Ты вручаешь нам свою первую, чистую кровь, чтобы исцелять людей, после чего твое тело навсегда станет нечистым.
Затем Великий магистр вынул из кармана коробочку, а из нее — эмблему тайного общества: два скрещенных молота. Диего догадывался, что сейчас произойдет. Великий магистр засунул эмблему девочке в рот, вызвав у нее слабый рвотный спазм. Затем поднял потир, поставил на стол и накрыл бархатным покровом.
— Жертвоприношение и дар Господу, пусть этот дар станет ключом для входа на небеса. Пусть Отец твой распахнет для тебя врата, получив доказательство твоего мученичества.
Тот, кому принадлежал приглушенный голос, этот странный жрец, произнес последнюю фразу:
— Да освободится душа от нечистого тела!
Стражники взяли веревки, привязанные к запястьям и лодыжкам девочки, и закрепили их на лебедке, расположенной позади креста. Диего