На кладбище въехал запряженный четверкой экипаж с гробом Диего, разговоры прекратились. Ана Кастелар не поскупилась, подумал Доносо. Сейчас, во время эпидемии, если гроб привозили в подобной карете, похороны можно было считать роскошными, чуть ли не королевскими.
Лусия нервно огляделась:
— Его нельзя хоронить, Ана еще не приехала.
— Герцогиня — замужняя дама, она не приедет.
Лусию огорчало, что условности оказались важнее, и Ана, которую она считала чуть ли не подругой, не могла проститься с Диего только потому, что он не был ей мужем. Доносо сам сообщил герцогине о смерти Диего, а когда Лусия спросила его об их разговоре, коротко ответил: выглядела расстроенной, похороны оплатит. Все остальное одноглазого не интересовало. Но Лусия была уверена, что удар оказался для герцогини тяжелым.
Священник начал торопливо читать поминальную молитву (сколько раз за день ему приходилось ее повторять?), но остановился, увидев подъезжающую роскошную коляску-ландо. Из нее вышла элегантная Ана Кастелар в трауре. Из всех присутствующих только она и Аугусто Морентин могли позволить себе одежду на разные случаи жизни. Появление герцогини вызвало перешептывания, но она ни на кого не смотрела, даже на Бальестероса, предвкушавшего, какой пикантный оттенок приобретет его статья, если он упомянет о появлении Аны Кастелар. Она прошла вперед и встала рядом с Лусией.
— Как ты?
— Мне грустно.
— Мне тоже. Диего не заслужил такой смерти. Тот, кто это сделал, дорого заплатит.
Уверенность Аны вернула Лусии надежду. Возможно, это была лишь случайность, но бородач, который убил Элоя, через несколько часов сам погиб от руки брата Браулио. Око за око. Она мечтала, чтобы убийцу Диего постигла такая же участь, и была уверена, что Ана Кастелар сделает для этого все возможное.
Священник продолжал службу, добавив голосу выразительности: не каждый день приходится читать заупокойную молитву в присутствии знати. Гроб опустили в могилу. Лусии очень хотелось попрощаться с Диего как-то по-особенному. Если бы у нее был цветок или браслет, она положила бы его на гроб. Она огляделась по сторонам. В двух шагах от них какая-то старуха продавала лиловые хризантемы. Будь у Лусии деньги, она купила бы их не задумываясь. Ана Кастелар словно прочла ее мысли или просто заметила, как пристально Лусия уставилась на цветочницу, и сунула ей в руку несколько реалов. В следующую секунду девочка уже обменивала их на цветы. Опустившись на колени, Лусия положила цветы на надгробие.
«На твоей могиле всегда будут свежие цветы. Я не забуду тебя до конца жизни», — пообещала Лусия.
— «Диего Руис — неподвластный времени голос Мадрида». — Едва сдерживая слезы, Ана Кастелар прошептала у нее над ухом слова эпитафии, потом взяла Лусию за руку и отвела к своему ландо. — Что ты собираешься делать? Где будешь жить?
— Квартира Диего оплачена на две недели вперед. Его друг сказал, что я могу пока остаться там.
— А потом?
— Не знаю.
— Если хочешь, можешь жить у меня, переезжай хоть сегодня. В моем доме ты ни в чем не будешь нуждаться.
— Я должна найти сестру.
— Не хочу тебя принуждать, ведь я знаю: стоит отвернуться, как ты сбежишь. Но дверь моего дома всегда для тебя открыта. Приходи, когда захочешь. Тебе нужны деньги?
Не оставив Лусии возможности отказаться, Ана дала ей несколько реалов. Глядя на удаляющуюся коляску, Лусия уже жалела о том, что не поехала с герцогиней. Что ей теперь делать? Откуда начинать поиски Клары? Все, кто пришел на похороны, разошлись. Все, кроме Доносо — тот стоял в стороне и разговаривал с людьми в такой же форме, как у него. Может быть, у них есть новости о смерти Диего? Как только полицейский остался один, Лусия набросилась на него с вопросами:
— Они уже знают, кто убил Диего? Ты сказал им, что это никакие не грабители? Вы говорили о карбонариях?
— Нет.
Резкий тон и мрачное выражение лица Доносо означали, что он не расположен отвечать на вопросы, но Лусия не отставала, пока полицейский не рассказал, зачем приходили гвардейцы.
— Нашли еще одну мертвую девочку. Расчлененную. Кто она, пока не выяснили, но обнаружили ее неподалеку от места, где лежал Диего, чуть дальше от ворот Алькала. Эта проклятая история присосалась ко мне как пиявка и тянет из меня кровь… От нее просто невозможно избавиться!
Но Лусия уже не слышала его, она оцепенела от ужаса. «Расчлененную…» У нее перед глазами возникла картина: четвертованная Клара, похожая на разорванную собаками тряпичную куклу. Она с трудом проговорила:
— Это моя сестра? Отвези меня туда, я должна знать, она ли это.
Быстрое опознание трупа было Доносо на руку, но совесть заставила его предупредить Лусию:
— Если она выглядит так же, как предыдущие, будет тяжело.
— Я и не такое видела.
— Уверяю, такого ты и представить себе не можешь.
Доносо и Лусия покинули кладбище Буэна-Дича, не заметив человека, который бродил между могилами Клары дель Рей и Мануэлы Маласанья, двух героинь Восстания второго мая против оккупационных войск Наполеона. Он запомнил всех присутствующих, но его особое внимание привлекла девчонка. Он узнал ее, несмотря на платок.
С того дня, как Диего Руис побывал в монастыре, он старался выяснить, кем на самом деле был этот репортер. Теперь он знал, что Диего прятал девчонку, что его лучшим другом был одноглазый полицейский, знал даже, что у него был роман с герцогиней де Альтольяно. Впрочем, она из этого тайны не делала, раз появилась на похоронах. Однако интересно было другое: что этот Диего успел разузнать? Что ему удалось выяснить о тайном обществе, к которому, как теперь стало известно, принадлежал и падре Игнасио Гарсиа? Не эти ли открытия стали причиной смерти Диего, не осуди, Господь, его душу?
В светской одежде (монашеское облачение могло привлечь ненужное внимание), брат Браулио приблизился к могиле Диего Руиса, осенил себя крестным знамением и стал молча молиться за упокой души репортера.
48
____
Несколько лет назад так называемые симо́ны, экипажи, запряженные одной или двумя лошадьми, ожидавшие пассажиров на особых стоянках, можно было нанять не меньше чем на полдня или на целый день. Но с недавних пор популярностью стали пользоваться разовые поездки. Ходили слухи, что скоро появятся специальные маршруты и горожане смогут садиться и выходить из экипажа, где захотят, но пока симоны все еще оставались единственным способом быстрого передвижения по Мадриду. От стоянки на улице Анча-де-Сан-Бернардо до ворот Алькала — дальше возница ехать отказывался.
Ни Доносо, ни Лусии разговаривать не хотелось. Они рассеянно скользили взглядами по огромным зданиям и монументам, построенным преимущественно в эпоху Карла III. «Важные дворцы смотрят в небо, — думала Лусия, — то, что творится внизу, в грязи, их не интересует». Надменные, равнодушные к бедам горожан, они будто понимали, что несокрушимы, что холера, бедность и насилие могут превратить город в безлюдную пустыню, но они, эти огромные здания, будут стоять как стояли. Немые. В ожидании новых обитателей.
Выйдя из симона, Лусия почувствовала боль в груди. Все быстрее колотилось сердце. Она с трудом поспевала за Доносо, который направился к пригорку в сотне метров от ворот Алькала, откуда были видны беленные известью стены арены для корриды. Лусия хотела держаться твердо, как скала, но чувствовала, что разваливается, как карточный домик. Если она увидит хоть что-то, что позволит опознать Клару, — силы окончательно ее покинут. Но пока она упорно шла вперед — с отчаянно бьющимся сердцем, в холодном поту, на подгибающихся ногах. Шаг за шагом она приближалась к мертвому телу — возможно, к трупу своей сестры.