- Я хочу ребёнка, - ошарашил меня.
О детях мы тогда совсем не думали. Ну я так точно не думала. А Матвей, оказывается, думал.
- И хочу, чтобы ты встречала меня с борщом и в сексуальном белье, - добавил, обжигая ухо горячим шепотом. - Зачем тебе эта работа? Опять будет дура-начальница, опять нервотрёпка.
- Там начальник, и он хороший, - поправила Матвея.
- Начальник? - выгнул бровь. - Мужчина?
- Да.
Матвей нахмурился.
- Я не хочу, чтобы ты работала с мужчиной.
Я закатила глаза.
- Он старый.
- Ну и что.
Пожалуй, это был первый и единственный раз, когда Матвей меня приревновал. Мне стало до ужаса приятно. До этого со стороны Матвея ревности не было совершенно. Он знал, что до него я даже на свидания ни с кем не ходила, поэтому чувствовал себя абсолютно уверенно: я никуда от него не денусь. Иногда меня это даже обижало. Особенно когда я слушала рассказы подруг про ревность их парней. Мне казалось, что ревность - это доказательство любви.
И вот Матвей приревновал меня к будущему начальнику. Старому и женатому. Но это не важно. Главным было - Матвей ревнует. Я моментально растаяла и согласилась на просьбу мужа встречать его с работы в белье и с борщом.
Первое время мне даже нравилось. Я была счастлива заглядывать Матвею в рот, когда он после работы ел мою еду. А потом мне стало не хватать внимания мужа. Я жила от встречи до встречи с ним, а он жил работой. Я стала для Матвея удобным приложением к дому. Только ребёнок не получался. Я сначала не придавала этому значения, а потом поняла: Матвей сильно переживает. Он очень хотел ребёнка, а у меня не получалось забеременеть. Появился страх, что Матвей уйдет от меня к другой.
Я стала замечать, что Матвей теряет ко мне интерес. Он снова начал видеться с университетскими друзьями, хотя долгое время после свадьбы не общался с ними. Они тогда смеялись над ним, мол, идиот и подкаблучник, женишься в двадцать лет на девушке, которую знаешь всего пять месяцев. Матвей воспринимал это просто как подколы друзей и в ответ, смеясь, показывал им фак. А меня задело до глубины души. Я потребовала от Матвея, чтобы он больше не общался с этими аморальными типами, у которых на уме только одно. И он действительно перестал с ними общаться. А потом снова начал.
И пошло-поехало. Его бесконечная работа сутками, посиделки с друзьями, другие женщины. Они, типа, контрагенты и партнеры по бизнесу. Но почему-то все красивые как на подбор. И не замужние. По крайней мере без колец на пальцах. А ещё в фирме Матвея почему-то был преимущественно женский коллектив. Мне стало казаться, что Матвей специально берёт на работу только девушек. Я начала внимательно рассматривать рубашки мужа. Иногда находила на них розовые или красные пятна. Первое, что приходило на ум, - это женские помады.
Я стала проверять телефон Матвея, читать его смски и электронную почту. Однажды он застал меня за этим занятием, и у нас разразился скандал. Матвей утверждал, что не изменяет мне, а я не верила. Мы стали постоянно ругаться. Минимум несколько раз в неделю. Потом, конечно, мирились в постели, но проблемы сексом не решались. Я упорно искала доказательства того, что Матвей мне изменяет, снова и снова залезала в его телефон, пока он не поставил пароль. И вот, наконец-то, я нашла эти доказательства…
Глава 5. Руины
Домой я влетаю как разъяренная фурия. Меня не просто штормит, меня адски колбасит. Каждая вещь Матвея, которая попадается на глаза, вызывает бурю гнева и ярости.
- Предатель! Предатель! Ненавижу! - кричу, бросая в стену его дорогие часы, что лежат в прихожей на тумбе с зеркалом.
Забегаю в спальню, достаю из шкафа чемодан и принимаюсь кидать в него свои вещи. Слёзы душат меня, дерут горло. Я задыхаюсь от всхлипываний. Вещи Матвея как бельмо в глазу. Его рубашки, брюки, пиджаки. Я их так старательно настирывала и наглаживала, а он…. А он…
Со злостью срываю с вешалки одну его рубашку и разрываю по шву. Не знаю, откуда во мне берётся столько силы. Обычно я даже банку с маринованными огурцами открыть не могу. А тут с легкостью порвала рубашку. Потом вторую, третью.
- Ненавижу! Ненавижу! Предатель! Ненавижу!
Я рву и топчу его вещи. Когда рубашки заканчиваются, в ход идут брюки и пиджаки. Последние разорвать руками не получается, поэтому хватаюсь за ножницы.
- Как ты мог? Как ты мог так со мной поступить? Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!
После одежды Матвея я принимаюсь за мебель. Колочу светильники, посуду, зеркала. Меня невозможно остановить. Я вымещаю ярость от предательства мужа на всем, что попадается на глаза. Даже какие-то свои вещи бью. Они мне больше не нужны. Я не буду здесь жить.
Не знаю, сколько проходит времени. Много, наверное. Я потеряла счет. Прихожу в себя, только когда без сил падаю на пол в руины, которые сама же устроила. Слёзы закончились, а дышать по-прежнему тяжело.
«Надо разводиться, надо разводиться», звучит в голове.
Но мысль о разводе приводит меня в животный ужас. В ещё более сильный, чем измены Матвея. Когда я думаю, что вот он конец нашей семьи, мозг отказывается это принимать.
«Нет, нет, нет», вопит сознание.
Перед глазами проносятся наши четыре года вместе. Первое свидание, первое признание в любви, первая ночь, первый отпуск, свадьба. Мы были такими счастливыми, мы так любили друг друга. Что же произошло потом? Почему все сломалось? Где мы оступились?
И неужели нельзя все исправить? Неужели стало совсем поздно?
Я тянусь рукой к разорванной рубашке Матвея и утыкаюсь в нее носом. Легкие моментально заполняет любимый запах мужа. Тихо скулю от боли и безысходности.
Ну неужели нет никакого решения?!
Надо пробовать, надо бороться. Мы ведь можем обратиться к семейному психологу? Говорят, это помогает. У меня подруга с мужем ходила, когда у них наступил кризис в отношениях. Психолог помог им преодолеть его. Может, и нам с Матвеем сходить?
Просто Матвей слишком погряз в работе, а я слишком засиделась дома. Мы перестали нормально разговаривать. Потому что мне неинтересно слушать про бизнес, а Матвею неинтересно слушать про сериалы. У нас банально нет тем для разговора. Но ведь все в наших