Пока Его Величество находился в зале, даже самые отчаянные светские острословы не рискнули бы шептаться о сцене с Екатериной Юрьевной. Племянница супруги Императора, какой бы фривольной она не была, имела статус в высоком обществе. Но стоило Императору удалиться, как общество постепенно вернулось к своему привычному состоянию: недоверчивому наблюдению, тонкой насмешке и затаённому злорадству.
Теперь на Екатерину Юрьевну смотрели. Но не так, как она привыкла. Не с восхищением и придворным трепетом, а с почти научным интересом.
Впрочем, она этого не замечала. Ну, или делала вид, что не замечала. Стояла по-хозяйски, опираясь на руку Вальдорова, который выглядел так, будто его только что вытащили из ледяной воды. Лицо кустодия было бледнее фарфора, и лишь заострившиеся скулы выдавали напряжение, как будто он старался не скрипеть зубами.
Екатерина же держалась гордо, как королева. Словно всё, что случилось на церемонии, было частью ее плана В её позе, в повороте головы, в самоуверенной улыбке читалось одно: она просто дала Шуйскому шанс. Щедро, великодушно. А он, глупец, отказался. И наверняка еще не раз и не два будет горько жалеть об этом.
В её воображении, можно не сомневаться, вчерашний бастард обязан был пасть к её ногам. Он, конечно, должен был быть потрясён. Как-никак, сама Екатерина Юрьевна — партия не просто выгодная, а имперски значимая. Возможность заключить с ней союз это билет в первый ряд, на самую верхнюю ступень лестницы, по которой весь высший свет карабкался годами.
Но, как оказалось, Шуйский по этой лестнице предпочёл не подниматься вовсе. Он просто ушёл в другую сторону.
Сейчас же весь зал наблюдал, как бывшая героиня трагедии в одном акте висит на локте Вальдорова, словно он и есть тот стал для нее более надёжным и ценным призом.
Я сделал глоток шампанского и подумал, что судьба всё-таки женщина с чувством юмора.
Все, кто хоть немного разбирался в придворных привычках и нюансах общения, прекрасно понимали: Станислав Викторович не просто так позволил себе обращаться к Екатерине Юрьевне на «ты». В подобных кругах такая фамильярность не бывает случайной, особенно во время официальной церемонии, когда каждое слово звучит громче, чем обычно, и может быть услышано не только в этом зале, но и далеко за его пределами.
Екатерина была не просто племянницей императрицы. Она была вхожа в семью. И потому её поведение, столь уверенное и бескомпромиссное, вряд ли было результатом внезапного порыва. Скорее всего, она действовала по заранее продуманному сценарию, а сам выход к трону был не эмоциональной вспышкой.
Я бы ничуть не удивился, узнав, что вся эта сцена была спланирована не ею, конечно, а Императрицей. Всё выглядело слишком театрально и выверено. Если бы не один нюанс, который не был просчитан.
Никто в этом зале не ожидал, что Шуйский откажется. Да ещё и не просто откажется, а сделает это вслух, без смущения, при всех, с прямой спиной и тоном, который не оставляет пространства для сомнений.
А теперь весь зал, как водится, делал вид, что ничего не произошло. Что это была вполне обычная сцена, как на любом большом празднике. Поднимали бокалы, обсуждали светские новости, украдкой бросая взгляды на Екатерину Юрьевну. А та, похоже, так и не поняла до конца, что спектакль закончился, но аплодисментов не будет.
Мои прежние подозрения по поводу участия Екатерины Юрьевны в травле Алисы подтвердились. Всё складывалось слишком уж последовательно, чтобы списать это на совпадения или недопонимание. Всё было решено заранее: девушку, «неподходящую» для звания княгини, аккуратно собирались убрать из жизни Дмитрия Васильевича. Без особого шума, вежливо, по-дворцовому. Чтобы титул, как водится, достался «правильной» кандидатке.
Я поймал себя на лёгкой улыбке. Алисе, надо признать, повезло. Быть любимой мужчиной, который не теряет головы под взглядом Императора и не меняет решений под нажимом всей Империи — редкое везение. Особенно если учесть, что поначалу Дмитрий казался мне не самым приятным человеком.
Но внутри него было гораздо больше, чем происхождение и занимаемая должность. Просто нужно было, чтобы рядом оказалась та, кто умеет слышать. Та, ради которой и хочется быть не только титулом, но и человеком.
Глядя на Алису, которая без суеты держит его под руку, мягко касается его ладони, чуть улыбается, не для публики, а просто так, я подумал: может, всё-таки настоящие князья не рождаются. Их делают. Тихо, без лозунгов. Ласковым взглядом, доверием и вот такими пальцами, уверенно переплетающимися с твоими.
Мы с Фомой стояли у колонны, бок о бок, наблюдая, как Екатерина Юрьевна, словно ничего не случилось, важно прошествовала мимо в компании спутника.
Фома тихо хмыкнул и сделал глоток шампанского.
— Не люблю я его, — проговорил он вполголоса, — этого Константина. Высокомерный он и вредный. И сдается мне, что мы с вами ему не нравимся.
Я усмехнулся, не отрывая взгляда от парочки.
— Согласен. Никогда он не отличался теплотой.
Фома сделал паузу и вдруг вздохнул по-настоящему.
— Но вот сейчас, честно… жалко его.
Я удивлённо повернул голову.
— Жалко?
— Ага, — кивнул Питерский. — Вы только посмотрите на него. Бледный, как простыня в прозекторской. А ведь они только познакомились. Она ж его измотает до потери пульса и своим характером, и голосом, и вот этим взглядом, как у тетки, которая точно знает, где у тебя болит.
Я не удержался и тихо рассмеялся. Фома говорил почти сочувственно, но глаза у него при этом блестели, как у кота, наблюдающего за воробьем, которого он всё равно ловить не станет, но понаблюдать — всегда пожалуйста.
— В моей деревне была мудрая бабка. Так она говорила: «Пнешь кота — сломаешь себе судьбу», — продолжил шаман. — К тому же, сдается мне, что этот Вальдоров не просто так рядом со мной терся. Может гадость какую задумал. А я в него кинул эту девицу, как гранату.
Мы оба снова посмотрели в сторону Вальдорова. Он как раз ловко уворачивался от попытки Екатерины что-то шепнуть ему на ухо.
— Да уж, — пробормотал я. — Похоже, ему тоже стало жалко себя.
И тут голос Арины вдруг прервал нашу весёлую беседу:
— А может, они два сапога пара?
Мы обернулись. Она стояла рядом и смотрела на удаляющуюся парочку чуть прищурившись, без насмешки,