Но Гиор поступил иначе. Его флот подошел к городу, встал на рейде. Анилу подавала кружки с дешевой брагой и слушала разговоры.
– Закрыть порт! Вы слышали требования этого мальчишки? Царь! А на что нам жить, он подумал?
– Преступницу ищут, говорят, она два города уже сожгла вместе со всеми жителями, а кто уцелел – за Арыцкий перевал подались, только места там гиблые, никто не выживет.
– Чтоб какая-то девка сжигала города? Что ты несешь!
– Я тоже слышал, об этом уже в самой Лавнии рассказывают. Будто ей сам Рал в руки молнии вложил, а Тимирер разнес огонь по округе. От Каменного и Железного городов – одни руины.
– Нипочем не поверю!
– Ну не верь! А только наш наместник поехал с утра пораньше на царский корабль, будет уверять светлейшего ралу, что не помогает этой сумасшедшей, а если она в городе где прячется, то его псы ее мигом сыщут.
Они помолчали, а потом один спросил:
– Что ж за преступница такая, чего она на молодого царя так взъелась? Чем ей города помешали, простые люди… дети ведь там, старики…
– Так вроде сестра, умершего царя дочь. Дело семейное.
– Скажешь тоже – «сестра»! У ралу отродясь никакой сестры не было, только братья! Один вон тут погиб, совсем мальчонка…
Кружка стукнула о столешницу, брага выплеснулась.
– Потише, дура! – взревел тот, кто больше всех знал о царских делах.
Анилу промолчала.
Не было, значит, никакой сестры?
А неплохая идея – сжечь город.
На целый год
Глянцево поблескивал в сумерках Шар. В его боку отражался морской конек. Я не помнила, как сняла его с шеи, и как оказалась в ШДиМ, не помнила тоже. Я лежала в своей комнате, в своей кровати, под теплым и тяжелым одеялом. Марьяны не было. Ах да, ведь лето, каникулы. Пахло лавандой и полынью. Я попыталась сесть, но у меня не получилось.
– Тише-тише, – сказал совсем рядом знакомый голос.
Потом что-то кольнуло в плечо.
– Ай!
– Ага, значит, приходишь в себя. – И я узнала Витаминыча, нашего школьного врача.
Он убрал шприц, поправил одеяло. Я облегченно выдохнула. Я дома.
Вдруг дверь открылась и вошли мама с папой и Алехин.
Ох, ничего себе!
– Саша!
Мама обняла меня. Я посмотрела на Алехина, он улыбнулся и кивнул: все, мол, ок, не переживай.
– Твои родители так сильно о тебе беспокоились, – сказал он. – Но пневмонию сейчас легко лечат, главное – вовремя поймать.
Пневмония?!
Он говорил еще что-то про экспедицию, про плохую погоду и мокрые носки, а сам смотрел на меня очень выразительно, и я, конечно, его поняла. Путешествие в Рилу затянулось так, что они, наверное, уже не знали, как это объяснять моим родителям, пришлось выдумать пневмонию и отправить меня в изолятор. А потом – чудесное выздоровление, не хотите ли приехать, а то Саша еще очень слаба, чтобы одной добираться до дома, да и школу заодно посмотрите. Интересно, если ШДиМ и все, чем они тут занимаются, законно и приносит пользу, то зачем надо постоянно врать?
* * *
Алехин наконец ушел, и мы остались одни. Мама присела на кровать, погладила меня по руке. Папа стоял у окна. Ух, как я ужасно соскучилась!
– Все лето проболела, – сказала мама. – Ох, Сашка, мы так испугались!
– Да подумаешь, – пробормотала я и поняла, что голос и правда сипит, будто после долгой простуды. Последствия перехода или Витаминыч мне что-то вколол? – Просто пневмония…
– Главное, к учебному году выздоровела! – бодро сказал папа.
– Главное, что она перед учебным годом не отдохнула совсем! – рассердилась мама.
– Да ладно… ну, то есть… наоборот, только и делала, что отдыхала, книжки читала. – Я мучительно думала, что бы такое сказать, чтобы они не поняли, что я не знаю, какое сегодня число. – Не прям завтра же в школу…
– Ну да, месяц еще погуляешь, – все так же бодро сказал папа.
Уф, значит, август. Но что-то такое особенное послышалось в папином голосе… что-то такое…
– Вы что от меня скрываете? – напрямик спросила я. Устаешь, знаете ли, юлить и выкручиваться.
Родители переглянулись. Черт. Кто-то из них женится? Они снова сошлись и у меня будет брат-сестра? Умерла бабушка?
– Да говорите уже! – не выдержала я.
– Саш, понимаешь… – замялся вдруг такой бодрый минуту назад папа. – Мы не думали, что так получится, ну, что ты заболеешь…
– Меня пригласили в очень крутой проект, – перебила его мама. – Экспедиция в Патагонию. Научно-исследовательская и просветительская. И папу тоже, фотографом.
– О… – Уф, все живы, ура. – Ну круто же, да? Вы рады же? А в чем подвох?
– Это на год, – сказал папа. – И отъезд уже через две недели.
* * *
Эти две недели мы провели дома все вместе, втроем. Много гуляли, болтали, по вечерам пересматривали любимые фильмы и мультики, ездили в гости к бабушке. Потом родители отвезли меня в ШДиМ. Их отъезд был назначен на послезавтра. Вечером родители уехали. Перед самой электричкой мы с мамой разревелись, как маленькие, а папа не знал, как нас утешить. Ведь в этой их экспедиции даже связи толком не было, только спутниковая, и то не всегда! И зачем они согласились? Мне все каникулы теперь в школе сидеть! И вообще… Я еще шмыгала носом, когда пришел Алехин. Встал рядом со мной у окна, сказал проникновенно:
– Не расстраивайся, Саша. Они тебя очень любят, но у них ведь есть и своя жизнь.
– Что я буду делать, пока они в экспедиции? Целый год!
– Учиться. Жить. А еще у нас для тебя есть новое задание. Не на весь год, конечно, но, думаю, несколько месяцев это займет. Как только будешь готова…
– Я готова!
Алехин засмеялся и неожиданно похлопал меня по плечу.
И тут до меня дошло.
– Это вы устроили?
Алехин вздохнул, выдержал красноречивую паузу.
– Ты знала, что твоя мама по профессии гляциолог?
– Ну… – я мотнула головой.
Слово было очень знакомое, но что означает и как связано с мамой… Мама всю жизнь работала в офисе компании, которая проектировала дома́, занималась закупками. Нельзя сказать, что работа ей нравилась, но платили хорошо, и коллектив вроде был нормальный. А вот чем она на самом деле хотела заниматься? Я никогда не задумывалась. А Алехин, оказывается, задумался.
– Она окончила институт, очень престижный кстати, с красным дипломом, два года работала по специальности, вела классный проект, а потом в одной экспедиции познакомилась с твоим отцом,