Выстирали валешки: а у нас колодки-то едакой нетутка по ево ногам. Пошли в лес, коргу выкопали и принесли. Забили ету коргу, высушили валешки. Добыли коргу, валешки теперь готовы.
Лешой приходит сейчас накладыват валешки мерять. Обул валешки и заплесал:
– Ладны, ладны, ладны!
Спрашиват нас:
– Много ли за роботу возьмите?
– Сами знаете, сколько положите.
– По пятерке на человека будет ли вам?
Мы обрадели и спрашивам:
– Кака будем отцель выбираччя-то домой-то?
(Старухи спрашивают: «А чево вы ели-то у лешова? Он ведь не съест?» – «А чево? Свежих пшенисников принесла, несъиманова молока преснова – вот только этим и покормили». – «Где, – говорят, – это вот берет он?» – «Вот где берет. А вот, бабочки, не благословесь, хлебеч ет да молочке-то оставляйте, – он то и уносит». – «Ой, правда, правда!»)
Накормили нас. За крошки поймались и понес на ту жо дорогу. Вынес на дорогу и отпустил, а сам ушол. Пошли, табачкю закурили и песенку запели (денежки есь).
22. Леший лапотник
Раз – это дело было Великим постом – я ходил за лыком, да и заблудился в лесу. Ходил, ходил, и уже наступила ночь, а выйти никак не могу. Услышал кто-то кричит: «Свети, светило!» Я подхожу и вижу: сидит на клепине леший и ковыряет лапоть. А когда луну закроет облоком, он и кричит:
– Свети, светило!
Я взял здоровую хворостину, подошел потихонькю. Когда он закричал «Свети, светило!», я взял, да и вытянул его по крыльцам. Как он соскочит, да и ходу, а сам кричит: «Не свети, не свети!» Он думает: месяц-то его и дернул.
Это не знаю, правда ли, нет ли?
Из сборника Б. и Ю. Соколовых
23. Охотник и черт
Мужичок ходил за охотой. День весь ходил, ничего не убил. Идет он домой. В своем поле увидел рябчика на стожье, сидит на коле. «Вот где мне Бог подал!» – говорит. Поднял курок и лопнул этого рябчика. Рябчик сидит. Он другой раз заправил, другой раз стрелил – рябчик сидит. «Постой, – говорит, – это не даром!» Взял ружье, сейчас посмотрел в ствол, а там человеческая рука против ряба. «А, – говорит, – чертовская сила, погодите!» А у нево пуговицы менные были у рубахи. Взял оторвал, заправил в ружье, поднял курок и лопнул. Рябчик пал – все-таки руку прострелил. «Ну, – говорит черт, – теперь отохотничал!» Мужик ушел домой. Вот не идет мужик в лес год, ни другой, ни третий. Потом взял ружье и пошел через три года. «Теперь, – говорит, – черт забыл!» Вышел за поле, вдруг показался темный лес. Мужик догадалсы: «Постой, – говорит, – видно, черт меня удурачил!» Взял топор из-за пояса и огня наклал. Потом нашел, пень березовый срубил и принес к огню. Надел балахон и свою шляпу, опоясал кушаком, а сам отошел сажень десять и сел за куст. Вот черт идет, несет рудину на плече – страшное дело! Увидел мужика, што он лежит у огня, тяпнул этой рудиной поперек огня и сам сел. «Ну, – говорит, – теперь я на тебе посижу!» А в это время мужичок справилсы опять, поднял курок и сзаду-то ему в спину той же менной пулей как стегнул, он и опрокинулсы! «Теперь, – говорит, – охотничек, не бойсы никово!» Мужик ходит и до сих пор.
24. Про рыболова и лесовово
Ездил мужик ночью за рыбой луцем. Рыбы было очень мало. Идет он по реке и видит: стоит человек – одна нога на берегу, а другая на другом. Рыболов и говорит:
– Ах на эти бы нишша, да красные штанишша!
Это было в пондраву лесовому, обрал ногу с берега на другой и пошол, захлопал в ладоши и захохотал. И говорит:
– На эти бы нишша, да красные штанишша!
Мужик после этого поехал по реке на лодке и так много рыбы бить стал, што сроду не видал. И набил целую лодку.
25. Иван-дурак
В некотором царстве жил старик со старухой. У них были три сына: два умных, а третий дурак – Иван. Жили они очень бенно: даже ни коровы не было, ни лошади. Толе рошша вырошшена. Отец свел этих сыновей в эту рошшу.
– Ну што, детки, с этой рошшей будем делать?
– А вот што, тятенька, срубить ею на сучья, а потом сжечь это сучье и выпрятать. И потом насеять. Может быть, Бог нам што-ни-будь даст.
Ну ланно. Отец расположился так, што детки умно сказали.
– Так и надо сделать!
Потом отец взял Ивана-дурака и свел его также в рошшу.
– Ну што, Ваня, с этой рошшей будем делать?
– А вот, тятенька, береза стоит, – вилы славные будут сено метать.
Отец сказал:
– Дурак, и дурациство нашел!
Так с дураком и домой пошли. Потом эти сыновья взяли и срубили эту рошшу, выжгли ею и попрятали. Надо сеять, а семян нету никаких и цепать не на кои: лошадей нету. Походили, походили и нигде ничево найти не могли – ни лошади, ни семян. Потом дурак смотрел-смотрел эти порядки и сказал отцу:
– Позволь-ко, тятенька, сходить мне в эту рошшу, я схожу и засею.
Отец сказал:
– Ступай, дурак, подурачь, может, вилы вырубишь! Вот дурак пришел в это сучье и закричал дурным матом:
– Дедушка лесной! Дай лошадки, сохи и бороны, семян – и попалам разделим!
Вдруг дедушка лесной идет и ведет лошадку и борону железную и все; потом запрягли эту лошадку, сцепа-ли это сучье, пенья собрали и в груду оклали. И насеяли репы. И потом заборонили – сделали словно столовую доску, хоть колесом кати. И потом Иван благодарил это-во дедка.
– Ну ланно, – говорит, – благодарю тебя за труды. Што вырастет – попалам разделим.
Вот дурак приходит домой и отцу объясняет:
– Пойди-ко, тятенька, посмотри, что я сделал!
Отец справилсы, пошел в сучье, посмотрел и даже головой помотал, што сделалось тут. Потом пришел домой, своим глазам не верит, што это дурак сделал! Стала эта репка рость порядошная, стали ходить воры воровать эту репу. Потом отец стал говорить сыновьям:
– Не на то труды клали, штобы пользоваться людям, – надо вора поймать, покараулить!
Сыновья собрались вместе и кинули жеребья, кому сперва идти караулить первая ночь. Досталась первая ночь