– Это все, что мне нужно, любимый. И больше ничего не говори.
Весело прозвенел колокольчик, и, когда они вошли в дом, тетя Джейн сердечно поприветствовала Уинфилда, тщательно скрывая подозрительность, которую мог бы заметить в ней лишь самый внимательный наблюдатель. Ей понравилось кольцо, которое тетушка впервые заметила на пальце Рут.
– Очень красивое. Правда, Джеймс? – проговорила она.
– Да, мэм, красивое.
– Кстати, я вдруг подумала… ты никогда не дарил мне колец, кроме обручального. Наверное, нам стоит взять немного из двухсот долларов, зашитых в твоем языческом поясе, который ты упорно носишь, и купить мне кольцо, как у Рут, а остальное потратить на мебель. Что скажешь?
– Да, мэм, – кивнул Джеймс. – Кольцо и мебель… или все, что пожелаете.
– Джеймс очень щедрый, – сообщила она Уинфилду со сдержанной гордостью, казавшейся одновременно смешной и трогательной.
– Так и должно быть, миссис Болл, – галантно ответил Карл.
Тетя Джейн пристально посмотрела на него, словно желая убедиться, что он говорит серьезно, однако Уинфилд сохранял невозмутимость.
– Молодой человек, – заявила она, – вы же не намерены совершать водные экскурсии?
– Вроде бы нет. А что?
– Плавание в далекие страны опасно, – изрекла она.
– У миссис Болл по пути сюда развилась ужасная морская болезнь, – тут же вмешался ее муж. – Как вы понимаете, она не создана для моря.
– Тебе не надоело твердить об этом? – резко бросила тетя Джейн. – В морской болезни нет ничего постыдного, и я не единственная ею страдаю.
Уинфилд поспешил вмешаться и задал какой-то вопрос, так что обстановка за столом вскоре вновь успокоилась.
– Тетушка, – спросила Рут после ужина, – можно отвести мистера Уинфилда на чердак и показать ему вещи бабушки, которые вы мне только что подарили?
– Бегите, дети, а мы с Джеймсом помоем посуду.
– Бедняга Джеймс, – тихо заметил Уинфилд, пока они поднимались по ступенькам. – Мне тоже придется мыть посуду, Рут?
– Вполне возможно. Ты сам сказал, что хочешь трудиться ради меня, а я терпеть не могу мыть посуду.
– Тогда мы наймем сироту для домашних дел. Я для них не гожусь, и, думаю, ты тоже. Слушай, это здорово! – воскликнул Карл, входя на чердак. – Сундуки, паутина и старая мебель! Почему я никогда не бывал здесь раньше?
– Тогда это было неприлично, – чопорно объяснила Рут, искоса глядя на него.
Они вытащили мебель на середину комнаты и критически ее осмотрели. Здесь оказалось все, как она и описала, а еще внутри скрывалось неожиданное сокровище.
– Этого почти хватит, чтобы обставить квартиру! – восторженно воскликнула Рут.
Карл принялся выдвигать ящики шкафа, стоявшего в глубине чердака под скосом крыши.
– Что это, Рут?
– О, старинный голубой фарфор с узором в виде ивы! Да мы богачи!
– А что, в нем есть какая-то особая прелесть?
– Ну конечно, глупый! Теперь придется оформить столовую в синих тонах, а на стену повесить полку для этих тарелок.
– А почему нельзя сделать красную столовую?
– Потому что она будет выглядеть страшно. Если хочешь, можешь сделать красный кабинет.
– Хорошо, – согласился Карл. – Хотя, сдается мне, было бы проще выбросить эти тарелки в темное море. Они мне не особо нравятся. Да и сэкономим мы неплохо.
– Ты просто не слишком образованный, дорогой, – мягко возразила Рут. – Когда мы поженимся, поверь, ты многое узнаешь о фарфоре.
Вскоре стемнело так, что они с трудом различали лица друг друга.
– Завтра снова поднимемся сюда, – пообещала Рут. – Погоди минутку.
Она на ощупь добралась до восточного окна, откуда еще лился слабый свет, и зажгла лампу, полную свежего масла, которая стояла на обычном месте.
– Ты что, так и оставишь ее гореть? – спросил Карл.
– Да, тетя Джейн каждую ночь зажигает свет в этом окне.
– Но зачем?
– Не знаю, милый. Думаю, это что-то вроде маяка, хотя мне все равно. Ну, пойдем вниз?
XIV. «На память»
На следующий день, когда Рут усердно собирала свои немногочисленные вещи и укладывала их в чемодан, пришел Уинфилд с предложением прогуляться на свежем воздухе. Дядя Джеймс, стоя у калитки, наблюдал, как они шагали вниз по склону холма, и казался жалким стариком, в любом случае обреченным на одиночество.
– Вот так я буду выглядеть через несколько лет после нашей свадьбы, – заметил Карл.
– Даже хуже, – серьезно возразила Рут. – Мне уже сейчас тебя жаль.
– Не веди себя гордо и высокомерно лишь потому, что у тебя в доме состоялась свадьба. В нашем тоже намечается церемония.
– В нашем?
– Я имею в виду, во «вдовьем доме» сегодня вечером.
– Как мило, – ответила Рут, воздерживаясь от дальнейших вопросов.
– Джо и Хепси женятся, – продолжил Карл, – и я подумал, что, возможно, ты окажешь любезность и поможешь мне выбрать подходящий свадебный подарок в оживленном деревенском магазине. Я в большом долгу перед ними.
– Конечно, помогу. Но все это как-то неожиданно, правда?
– Я бы так не сказал. Тем не менее необычнее свадьбы я еще не видел. Начать с того, что не принято устраивать церемонию в доме жениха. Более того, «вдовушка» Пендлтон намерена отправиться в свадебное путешествие, а молодоженов оставить дома. Хочет навестить какую-то дальнюю родственницу, с которой почти не поддерживает отношения, – полагаю, родственница не в курсе ее приезда. Она отправится в путь сразу после церемонии, и мне кажется, в знак почтения неплохо бы осыпать ее рисом и бросить вслед старые башмаки.
– Зачем, Карл? Ты что, хочешь ее покалечить?
– В целом не против. Не имей я пищеварение, как у страуса, сейчас меня бы уже ничто не беспокоило. Однако, если ты настаиваешь, я разбросаю рис, а тебе оставлю обувь. Кидай ее с меткостью, присущей вашему полу, и «вдовушка» уйдет невредимой.
– А я приглашена?
– Конечно. Разве я тебя не пригласил?
– Им это может не понравиться.
– Не имеет значения. На свадьбах бывает много нежеланных гостей.
– Тогда я пойду, – согласилась Рут, – и еще раз милостиво разрешу тебе поцеловать невесту.
– Спасибо, дорогая, но я не стану целовать чужих невест. Только свою собственную. Я поклялся хранить верность.
Они произвели фурор в деревенском магазине, купив фарфоровый сервиз, который простоял здесь более года. За это время он утратил по меньшей мере треть стоимости,