Безосновное оказывается началом обоснования – так звучит очень важный для Вударда парадокс. Если возвращаться к различию между основанием и обоснованием, мы выбираем обоснование. Миф нам неинтересен, нам интересно именно обоснование – то, как мы обосновываем рационально, объясняем, говорим по-философски, по-научному и так далее. Но к чему мы приходим? Мы идем по этому рациональному пути, но в конце концов, как в случае с Единым, приходим к бездне – к тому, что нельзя объяснить, что является невыразимым, донаучным, досубъективным. Этот путь совершен, но мы пришли к безосновности. Поэтому можно говорить о странном сочетании обоснования и безосновности. Что оно нам дает?
В формуле «безосновное есть основание обоснованного» скрывается значительный философский зазор между желаемым и действительным. Он говорит нам о том, что рациональность не приводит нас ни к чему, кроме бездны и концептуальной темноты. Даже обоснование зиждется на безосновном и даже самые сложные философские концепции в итоге сводятся к тому, что процесс обоснования надо начинать заново с надеждой на маловероятный успех найти его фундамент. Как позже написал другой современный философ, Юджин Такер, философия есть столкновение с мыслью, которая подрывает само мышление [77]. Случай безосновного именно такой.
У Вударда мышление о земле и геологии становится одним из способов разобраться с проблемой безосновности. Земля тоже может служить началом процесса обоснования и рационального объяснения того, как появился мир. Этим и занимается геология – например, говоря о Земле до начала времен. Вудард замечает, что важен перенос некоторых принципов геологии в философию и мышление:
Геология трансцендентальна для мышления в том, как она асимметрично формирует и ограничивает мышление как необходимую, но недостаточную силу. Это трансцендентализм, который является неустойчивым основанием, а не находится над Землей [78].
Геологическое может определяться как граница разума – своеобразный датчик, говорящий о том, что дальше нас ждет встреча с безосновным. Философия не может решить эту проблему, но геология как способ мышления о земле – вполне.
Итак, вот с чем мы имеем дело. Понятие основы встречается у разных авторов. Самым важным среди них является Шеллинг, который переносит внимание от основы к безосновному, от Grund – к Ungrund. Затем был Делёз, разделивший основание и обоснование, связавший их с рациональным и мифологическим объяснением мира. И наконец – Вудард, который сказал, что Делёз неправильно понял Шеллинга и, чтобы решить проблему безосновного, нужно обратиться к геологии и уже из нее строить геофилософию. Вудард смело заявляет: «Шеллинг вполне может быть самым геологическим (или геофилософским) мыслителем». Это еще один момент, который мы будем учитывать.
Появление безосновного у Шеллинга
Теперь вернемся к Шеллингу. Столкновение с основой как бездной – то, что предлагает нам Вудард, говоря о Шеллинге. Мы должны понять, что наши основания по сути являются видимостью, безосновностью, бездной. Об этом Шеллинг пишет в «Системе трансцендентального идеализма»:
Поскольку я стремлюсь к обоснованию моего знания только в нем самом, то я не ставлю вопрос о последнем основании этого первого знания (самосознания); если это основание существует, оно необходимым образом должно находиться вне пределов знания [79].
Шеллинг так и говорит: «последнее основание знания» – предел, за которым может таиться безосновное. Вудард прочитывает это как возможность темного основания, а в своей книге о земле он будет говорить об этом в рамках онтологии сил. Кратко поясним: Вудард ссылается на идеи Делёза, в частности, на его книгу о Ницше, о которой мы говорили ранее. Делёз предлагает рассматривать мир через борьбу активных и реактивных сил. Онтология сил, по Вударду, помогла бы вернуть землю в мышление и сделать геологию условием философии. Вудард предлагает рассматривать землю как влияющую на мышление, смешивая идеальное и реальное:
Земля – это «темное основание природы», которое пытается творить все само по себе, но постоянно погружается обратно в темный хаос. <…> Основание земли постоянно становится основанием для чего-то другого. Земля должна быть частью более крупной системы сил, системы космического масштаба, в которой основание земли – это темный принцип ночи [80].
Эти смыслы есть и у Шеллинга, который отделил обоснование от того, что оно обосновывает. Это похоже на то, что происходит с землей: она как основание находится в другом пространстве, отдельном от того, что она основывает. Этот факт становится началом трансцендентальной геологии, описание которой требует переосмысления наследия Шеллинга.
Проблема безосновного у Шеллинга тоже имеет свою генеалогию. Она не единая: Шеллинг говорит о пределах знания и в то же время о том, что личное покоится на темном основании. Он говорит о природе и судьбе, Боге и разуме, воле и философии, и эти темы рассматривает через оптику оснований и их утраты. Важно понимать, что проблема безосновного, которая есть у Шеллинга, восходит к Якобу Бёме – немецкому мистику и религиозному философу, который скончался в 1624 году. Бёме родился в бедной семье и работал сапожником, но, по его словам, пережил мистический опыт, изменивший его восприятие мира. Первой крупной работой Бёме стала «Аврора, или Утренняя заря в восхождении», которая была написана после одного из его мистических переживаний. В этой книге он пытается объяснить устройство мироздания и природу Бога. Центральное место в его философии занимает как раз концепция Ungrund – она описывает первичный хаос, из которого возникли Бог и мир. Безосновность Бёме похожа на безосновность Шеллинга – в том числе из-за связи с проблемой божественного. Вот что пишет Шеллинг:
Поскольку до Бога или вне Бога нет ничего, то основа его существования должна быть в нем самом. Это утверждают все философы; однако они говорят об этой основе только как о понятии, не превращая ее во что-то реальное и действительное. Эта основа существования Бога, которую Бог содержит в себе, не есть Бог в абсолютном рассмотрении, т. е. поскольку он существует, ибо это ведь только основа его существования. Она есть природа в Боге, неотделимая от него, но все-таки отличная от него сущность [81].
Бёме оказался близок эпохе романтизма благодаря другому религиозному философу и современнику Шеллинга – Францу Баадеру. Баадер раскрыл многие формулировки Бёме, сделав из безосновного божественное высвобождение из бездны –