Кто придумал землю? Путеводитель по геофилософии от Делёза и Деррида до Агамбена и Латура - Максимилиан Неаполитанский. Страница 53

Нервная система и химия машин войны, контрабандой протащенных нефтью, незаметно сливаются с западными машинами, пирующими нефтью, поскольку нефть уже растворила их в себе или превратила в тонкую эмульсию, ее химические элементы или сущностные производные (исламские идеологии, амбиции, имплицитные политики, социально-религиозные сущности и формации и т. д.) [249].

Отметим, что нефть – один из главных героев «Циклонопедии». По Негарестани, она не просто продукт разложения древних организмов, как утверждает классическая наука; она неорганическое, текучее существо, находящееся вне временных рамок. Вдохновленный теорией глубокой горячей биосферы Томаса Голда, Негарестани предполагает, что нефть может быть вечной и возобновляемой, просачиваясь из земных глубин в ответ на энергетические потребности человечества. В «Циклонопедии» это вещество не только неистощимо, но и обладает собственной волей. Оно стремится выйти на поверхность, захватить мир через сети трубопроводов, экономики и политических интриг. Нефть – это своеобразный паразит, использующий людей как своих носителей. Звучит жутковато, однако для темной геофилософии это вполне важные идеи.

Давайте обратимся к еще одному концепту, который отражает сложные процессы взаимодействия между природой, нефтью и технологиями. Речь идет о так называемом геоинтерфейсе – лице Земли, соединяющем живое и неорганическое. В книге Клозе и Штайнингера это понятие занимает особое место, а одной из ключевых фигур их размышлений о нем становится кероген – предшественник нефти, органический материал, хранящий в себе память о жизни, давно ушедшей под землю.

Кероген – это переходная форма, застывшая между биохимией живых организмов и химией горных пород. Нефть здесь не просто ископаемое, а своеобразный хронист геологических и биологических процессов: она фиксирует преобразования, которые происходили с Землей на протяжении миллионов лет. Именно так нефть становится «летописцем Земли», ее материальным интерфейсом, связывающим прошлое с настоящим.

Эта метафора «летописца» тесно переплетается с концептом геоистории. Если бы Бруно Латур обратился к изучению нефти, то, вероятно, увидел бы в ней уникальный пример взаимодействия человека с планетой. Земля всегда присутствовала в человеческой истории через ресурсы: руду, уголь, нефть. Эти ресурсы формировали политические, экономические и культурные структуры. Говоря словами Джорджо Агамбена, нефть – это забытый, но неизбежный элемент современности; подземное влияние, которое всегда остается за кадром, но определяет саму ткань мира.

Здесь возникает интересный философский поворот. Делёз и Гваттари вводят понятие «лицевости», утверждая, что лицо – это не индивидуальный объект, а система знаков, способная поглощать все тело. Земля в этом контексте – не просто физическая поверхность, а универсальное лицо, всепроникающий геоинтерфейс, отражающий свои внутренние процессы на поверхности. Так кероген становится частью этого геоинтерфейса. Его агрегатное состояние – материализованный переход от жизни к минералу, от органики к ископаемым. Это следы прошлого, которые можно считать зашифрованным текстом, говорящим о невидимых процессах подземного мира (вспомним призыв Шеллинга прочитать летопись Земли).

Эта идея приводит нас к термину «ископаемая власть», который описывает современные политические и экономические системы, зависящие от добычи нефти и природных ресурсов. Государства, удерживающие контроль над нефтяными запасами, становятся наследниками хтонической силы Земли. Их власть буквальна: они черпают ее из глубин земли, создавая зависимость мира от ископаемых источников энергии. Можно сказать, что это тоже возможный вариант политической теологии природы: ресурсный суверен – вполне актуальный образ.

Ископаемая власть строится на подземных богатствах, формируя глобальные траектории экономики, политики и культуры. Нефть создает свои скрытые сети влияния, часто остающиеся за пределами осознанного восприятия. Это и есть основа современной геополитики – власть, рожденная в глубинах Земли, но определяющая судьбы на ее поверхности.

Еще один пример связи нефти, власти и денег можно найти в традиции соколиной охоты в странах Ближнего Востока. С открытием крупных нефтяных месторождений регион стал необычайно богат, что сказалось на возрождении и усилении этой древней традиции. Соколы стали не просто частью культурного наследия, но и статусным символом. Их начали массово скупать за огромные деньги. В Саудовской Аравии породистые соколы превратились в знак престижа, а соколиная охота – в элитное развлечение. Соколов дарили в качестве дипломатических подарков, они становились валютой социальной значимости.

Но за этой роскошью, как замечают Клозе и Штайнингер, скрывалась экологическая катастрофа. Соколы, привезенные из более прохладных регионов, плохо переносили жаркий климат пустыни и зачастую умирали через несколько недель. Это привело к разрушению популяций соколов в странах, откуда их вывозили. Нефть, кажущаяся далекой от мира дикой природы, стала причиной экологического кризиса, разворачивающегося из-за избыточного богатства и потребления. Экология роскоши стала очередным актом растраты, где нефть – природный источник власти над самой же природой.

Если подытожить весь разговор о нефти как философской категории, можно сказать, что она представала в очень разных образах и концептах. Нефть – это и символ власти, и метафизическая сила, и источник глобальных конфликтов, и объект философского осмысления.

Нефть, скажем за Агамбеном, соединяет жизнь и смерть, создавая мост между миром живого и миром ископаемых. Это скрытый двигатель истории, который остается за пределами нашего восприятия, но управляет нашим настоящим и будущим. Такова философия темной Земли – философия, в которой нефть становится не просто ресурсом, а черной кровью планеты, циркулирующей по всем артериям: надземным и подземным.

Карты суть мировоззрения. Они показывают, каким образом мыслили люди разных эпох. Так считает норвежский научный журналист Томас Берг. Он доказывает эту точку зрения в своей книге «Театр мира: история картографии», которая недавно была переведена на русский язык. Вот что отмечает Берг: карты менялись вместе с научными и философскими картинами мира, поэтому история картографии – это в определенной степени и история науки, и история философии. Первые карты стали появляться, когда люди научились связывать события прошлого, настоящего и будущего с пространством. Карты являются ровесниками письменности. Они знаменуют переход от охоты к земледелию и появление землевладельческой аристократии, для которой была важна разметка своих владений. Разговор о картографии Томас Берг начинает с первых карт, которые создавались на камнях и бивнях мамонтов, а затем