Александр Малькевич, директор Фонда защиты национальных ценностей (ФЗНЦ), 5 июля 2019 года:
В начале 2019 года Фонд защиты национальных ценностей начал проект по изучению общественного мнения и анализу текущей ситуации в Ливии. В числе социологических методик, помимо опросов простых людей «в поле», были и экспертные интервью с ключевыми политическими акторами страны. В том числе было проведено интервью с Сейфом аль-Исламом Каддафи. Получается, по этой логике нужно арестовать любого, кто попытался взять интервью у него или любого другого из лидеров страны? Мы обращаемся ко всем участникам процесса примирения в Ливии: исследование общественного мнения – это не преступление, это нормальная работа в цивилизованном обществе.
Кроме встречи с Сейфом аль-Исламом Каддафи социологи встречались и с другими политическими деятелями и представителями власти – в частности, с главой Высшего государственного совета Ливии Халедом аль-Мишри, который просил поделиться полученными данными исследования. Однако полученное от аль-Мишри разрешение на проведение работы в самом Триполи и на подконтрольных ПНС территориях не спасло Шугалея и Суэйфана от заключения. Более того, по словам самого Шугалея, ливийский чиновник был одним из инициаторов поимки российских социологов. А впоследствии Евгений Пригожин сообщал, что инициатива о взятии под стражу двух граждан России исходила напрямую от сотрудников Центрального разведывательного управления США, которые, судя по всему, и закинули ливийцам байку о шпионаже.
Одним из самых опасных мест ливийской столицы после падения режима Каддафи и воцарения хаоса на улицах Триполи становится район международного аэропорта Митига. Территория воздушной гавани становится ареной противостояния между конкурирующими бандами: местные жители отмечают, что бои вокруг Митиги шли в том числе с применением тяжелого вооружения, в результате чего нередко страдали близлежащие дома мирных жителей. С 2014 года аэропорт был закрыт для посторонних, что никак не мешало боевикам выяснять отношения на территории Митиги с оружием в руках. А уже после фактического полураспада Ливии присягнувшие на верность ПНС боевики превратили бывшую базу ВВС Ливии в тюрьму для всех неугодных исламистам лиц, в том числе и иностранного происхождения.
Номинально тюрьма в Митиге находилась в подчинении входящего в ПНС Министерства внутренних дел Ливии. На практике тюрьму держали силы радикальной исламистской группировки RADA, присягнувшие на верность триполитанскому правительству. О «художествах» данной группировки и ее лидера Абдель-Рауфа Кары до этого неоднократно сообщали мировые СМИ, поскольку главной статьей доходов боевиков RADA были похищения иностранных граждан, незаконный захват частной собственности и последующая торговля за большой выкуп. ООН обвиняла группировку в нарушении прав человека из-за пыток, незаконных арестов и казней; более того, Абдель-Рауф Кара не гнушался связями с «Исламским государством». В сентябре 2018 года совместно с ИГИЛ боевики RADA атаковали офис Национальной нефтяной корпорации (ННК) Ливии, фактически пытаясь принудить ливийских нефтяников платить террористам за «крышу». Фонд The Jamestown Foundation называл тюрьмы, управляемые этой группой (в том числе и Митигу), «пещерами пыток», а британское агентство Euro Porter Politics сообщало, что RADA несет ответственность за похищение четырех журналистов Reuters и Agence France-Presse, опубликовавших статьи об участии этих групп в торговле людьми.
Учения 106-й бригады Ливийской национальной армии
ФОТО: Александр Васильев
Учения 106-й бригады Ливийской национальной армии
ФОТО: Александр Васильев
Именно в такой «пещере пыток» оказались в качестве арестантов Максим Шугалей и Самер Суэйфан. Надо сказать, что россияне уже становились к тому моменту пленниками тюрьмы в Митиге. Так, в руках у боевиков находились члены экипажа российского танкера «Теметерон», захваченного в нейтральных водах в 2016 году. По воспоминаниям капитана танкера и других членов команды, они содержались в нечеловеческих условиях на протяжении трех лет – и точно такая же участь грозила двум российским социологам. Однако после того как российская сторона привлекла всеобщее внимание к проблеме заключенных, Триполи все же согласился выпустить российских моряков – они первыми поведали нашей публике об ужасах триполитанских застенков.
Владимир Текучев, капитан танкера «Теметерон», в интервью «Комсомольской правде», 28 августа 2019 года:
За нас требовали выкуп в один миллион долларов США. Как я понял, для владельцев частной тюрьмы это своеобразный бизнес. Мы действительно оказались в плену у бандитов. Особенность в том, что эта тюрьма находится на территории, контролируемой признанным на международном уровне Правительством национального согласия Ливии, она действует с санкции правительства, деятельность этих бандитов одобряется официальными властями Ливии… Мы содержались в камерах примерно по 11–12 квадратных метров, в одной камере было 27 человек. Люди спали на голом бетоне, а иногда даже стоя.
Там также находились одиночные камеры. Камеры представляют собой примерно метр двадцать на метр тридцать. То есть нормальному человеку там невозможно лечь. Сидит, свернувшись, или спит, свернувшись. Постоянно слышны были крики. Он звал полицию, звал правительство, чтобы кто-то пришел. Никто никогда не приходит.
Двум российским социологам пришлось испытать на себе все ужасы ливийского зиндана. Шугалея и Суэйфана поместили раздельно по разным камерам, державшие тюрьму боевики периодически применяли к россиянам «меры физического воздействия». Из сотрудников ФЗНЦ пытались любыми способами выдавить информацию о местонахождении сына Муаммара Каддафи, который считался одним из главных претендентов на власть после теоретического объединения Ливии, а также требовали признать тот факт, что россияне занимались разведывательной и шпионской деятельностью.
Учения 106-й бригады Ливийской национальной армии
ФОТО: Александр Васильев
Максим Шугалей, социолог, руководитель Фонда защиты национальных ценностей (ФЗНЦ):
Я провел пять месяцев в общих камерах. Наверное, все-таки одному первое время было легче – может, неделю-две. Какой-то отдых, можно отоспаться. То есть бóльшую часть времени я провел в одиночной камере, хотя обычно там сидели три человека. Это было помещение пять на пять метров. Плюс свой туалет, скажем так. А еще есть десятый сектор, и мне там довелось побывать. Помещение полтора на полтора метра. Это бетонная душевая кабина. С дыркой в полу. И многие сидят там по три, четыре года, не выходя ни на работу, ни в библиотеку – никуда.
Я должен был признаться, что я разведчик. Сперва допрашивала полиция – те, кто взяли. А 1 января 2020 года (у них нет понятия «Новый год») мое дело передали в прокуратуру. То есть опять все заново. Разве что не было такого физического воздействия, как в первые дни.
Несмотря на то что ни Шугалей, ни Суэйфан не были разведчиками, это не