Наш, конечно, испугался, но они его успокоили, попросили отремонтировать машину, а затем доставили его домой, успешно преодолев блокпост: знали все позывные по радиостанции и пароли. Так что не такие уж они и кровожадные к нашим специалистам были. Наш парень успешно вернулся. Правда, шок был.
Хлеб в Куито-Куанавале пекли сами, это было самое веселое, так как на первых порах никто не имел понятия, как это все делается. Представьте себе: 16 мужиков (офицеров к тому же) учились готовить себе еду и печь хлеб по очереди! Хлеб необходимо было печь на целую неделю. В общем, к вечеру, когда хлеб испечен и готов к применению, у тебя уже нет желания его есть, так как спина не гнется, руки как крюки, да и на второй день ты все еще никакой.
«Лет через десять-пятнадцать я стал видеть сны, что снова направляюсь в командировку в Анголу»
Юрий Михайлович Морозов, майор запаса, служил в Анголе в 1986-1988 годах в качестве военного специалиста [230]
– Родился я 21 февраля 1961 года в Минске в семье инженера и филолога. В 1978 году после окончания 10 классов поступил в Минское ВИЗРУ ПВО на специальность «радиотехнические средства».
Почему я выбрал эту профессию? Наверное, повлияло то, что в юности любил читать книжки про войну, смотреть фильмы про войну (в те годы их много и часто показывали). Несмотря на то, что наша семья сугубо гражданская, у нас было много знакомых, которые сами были военными или у них дети учились в училище. Со многими я общался, они мне рассказывали об учебе, о дальнейших перспективах. В совокупности все это предопределило мой выбор и дальнейшую жизнь.
В 1983 году я окончил училище с отличием и в звании лейтенанта был направлен для дальнейшего прохождения службы в Прибалтийский военный округ, г. Таллинн Эстонской ССР. Служил на должностях начальника расчета, офицера наведения зенитного ракетного дивизиона С-125.
Зимой 1985 года я получаю распоряжение из отдела кадров нашей части пройти медицинский осмотр на предмет пребывания в странах с жарким и влажным климатом. Потом в течение месяца я прошел все служебные инстанции и собеседования, начиная с нашей части и заканчивая штабом округа. Из всех бесед я понял, что меня хотят направить в Алжир. Примерно через год, в начале июня 1986 года, когда я уже и забыл, что меня оформляли за границу (я в это время готовился для очередного выезда на полигон в Казахстан), меня срочно вызывают в штаб части, где начальник отдела кадров сказал: «Тебе дается 3 дня для сдачи должности и улаживания личных проблем, после чего ты обязан явиться в 10-е Главное Управление Кадров МО СССР», которое занималось оформлением и направлением военнослужащих в заграничные спецкомандировки. За три дня я сдал свою должность, собрал свои холостяцкие пожитки в два чемодана и благополучно убыл в Москву, где в назначенный срок прибыл сначала в управление кадров войск ПВО, а затем был отправлен в распоряжение ЮГУКМОСССР.
В Главном управлении мне сказали, что я включен в группу военных советников и специалистов для отправки в спецкомандировку в Анголу (тогда она называлась Народная Республика Ангола) в качестве специалиста при офицере наведения ЗРК С-125. Надо отметить, что кроме меня в группу входили офицеры разных родов войск и специальностей: летчики, вертолетчики, артиллеристы, какие-то гражданские специалисты, ну и, естественно, переводчики.
В течение двух недель с нами проводили занятия по истории Анголы, ее общественно-политическому устройству, геополитическому положению в мире. Рассказывали о борьбе за независимость, о революции 1975 года, о существующих там партиях, гражданской войне, которая началась после революции. Медики рассказывали об особенностях различных заболеваний, которые имеют место быть в Африке и которые могут сопровождать нашу повседневную деятельность. Ну, а напоследок с нами побеседовали в отделе ЦК КПСС, который курировал вопросы, связанные с заграничными командировками. Беседовали не по одному, а со всей группой разом. Нового ничего нам, естественно, не сказали, а напомнили о высоком доверии к нам партии и правительства, моральном облике, ну и все, что связано с идеологической подоплекой такого рода мероприятий. Поэтому, в принципе, я знал, что еду в страну, где ведутся боевые действия.
Что мною двигало в тот момент? Наверное, то, что я был молод, холост. Интересно было побывать за границей, сменить окружающую обстановку. Естественно, материальный вопрос был не на последнем месте. Ну где-то, наверное, мною двигал служебный долг и, может, какие-то патриотические чувства.
25 июня 1986 года ночным рейсом Аэрофлота «Москва-Луанда» наша группа военных специалистов взяла курс на Анголу с промежуточной посадкой в Будапеште. В общей сложности полет занял порядка 12-14 часов.
По прилету в аэропорт Луанды нас встретил представитель советской военной миссии советников и специалистов в Анголе. Интересно, что при прохождении паспортного контроля и заполнении таможенной декларации в графе «профессия» мы писали что-то вроде «моряк торгового флота». Хотя, наверное, на тот момент местным таможенным службам это было не интересно: и так все ясно, кто мы и зачем сюда приехали.
В советской миссии нас распределили по специальностям, и меня направили в распоряжение старшего советника при командующем ВВС и ПВО. Там я узнал, что буду работать в группе военных специалистов ЗРБ [231] в городке Менонге на юге Анголы, где будет формироваться ангольская 24-я зенитно-ракетная бригада ПВО, с дальнейшим местом дислокации в Куито-Куанавале провинции Кванд о-Кубанго (6-й военный округ).
Так как из советских специалистов вновь формируемой бригады я приехал самый первый, то около месяца я находился в Луанде. Первые впечатления были таковы: когда выходишь из самолета, сразу вдыхаешь достаточно горячий влажный воздух вперемешку со специфическим запахом гниющих водорослей и йода с берега Атлантического океана, запах мусора и свалок, которых по всему городу раскидано предостаточно. Передвижение по городу осуществляется на автомобильном транспорте (автобусах) советской военной миссии. Пешие передвижения, а тем более в одиночку, были строго запрещены вплоть до отправки в Союз.
Старший лейтенант Ю. М. Морозов. Менонге, 23 февраля 1987 года
Самое интересное, что при достаточно интенсивном движении, узких дорогах, отсутствии светофоров (на отдельных круговых перекрестках стояли полицейские и вручную регулировали автомобильный поток) и всяких понятий о правилах дорожного движения – автомобильных аварий практически не наблюдалось.
Обращало на себя внимание то, что во всем чувствовались некоторое