«Если бы кто-то рассказал мне это утром, не поверил бы», — подумал он с усмешкой.
* * *
Лавка старухи Агафьи оказалась крошечной — скорее лотком с навесом. За прилавком сидела древняя старушка в платке, дремавшая над корзинами с сладостями.
— Бабушка! — гаркнул Бык, и старушка подскочила.
— Ох, батюшки! — она схватилась за сердце, потом разглядела посетителей и побледнела. — Господин Угрюмый…
— Добрый вечер, Агафья, — вежливо кивнул он. — Нужны сладости для детей. Что посоветуешь?
Старушка заморгала, явно не веря своим ушам:
— Для… для детей? Вы… сами?
— Сам, — подтвердил Угрюмый с терпением. — В гости иду. Там дети. Что взять?
Она засуетилась, доставая из корзин товар:
— Ну, вот леденцы на палочке — детишки любят. Вот пастила яблочная — сладкая, тает во рту. Вот засахаренные орехи — хрустящие. А вот медовые коврижки — свежие, сегодня испекла…
— Всего понемногу, — решил Угрюмый. — Детей там… — он глянул на Волка.
— Шестеро, — подсказал разведчик.
— Шестеро, — повторил Угрюмый. — Давай на каждого по леденцу, и остальное тоже. Пусть всем хватит.
Старушка быстро собрала сладости в холщовый мешочек, перевязала бечёвкой. Руки дрожали — то ли от волнения, то ли от возраста.
Угрюмый расплатился щедро, не торгуясь.
— Спасибо, господин, — прошептала Агафья, пряча монеты. — Добрый вы человек, оказывается…
Он усмехнулся, забирая мешочек:
— Не говори никому. Репутацию испортишь.
Они вышли обратно на улицу.
— Ну что, — Бык довольно хмыкнул, — теперь порядок. С гостинцами в гости — это правильно.
— Ты странный, Бык, — покачал головой Волк. — Кто ещё про гостинцы вспомнит в такой ситуации?
— А что такого? — пожал плечами здоровяк. — Дети есть дети. Им всегда радость — сладкое получить.
Угрюмый молчал, но в душе признал — Бык прав. Совсем он отвык от обычных человеческих дел.
* * *
Они подошли к дому Александра. Во дворе было тихо, чисто. Никаких засад, никаких подозрительных типов. Только тёплый свет в окнах и тихие голоса изнутри.
Угрюмый остановился у ворот, оглядываясь.
— Серый, Бык, — негромко сказал он. — Остаётесь снаружи. Погуляйте пока. Мы с Волком зайдём.
— Шеф, может, я тоже с вами? — Бык потоптался. — Вдруг чего…
— Не надо, — Угрюмый покачал головой. — Если я зайду с тремя громилами — это будет выглядеть как угроза. С одним Волком — просто осторожность. Понял?
— Понял, — кивнул Бык. — Ну, мы тут будем. Крикните, если что.
Угрюмый и Волк прошли через ворота. Поднялись на крыльцо. Крепкое — видно, недавно ремонтировано.
Он постучал в дверь — три раза, негромко.
Через мгновение дверь открылась. На пороге стоял Александр. Молодой — лет двадцати. Среднего роста, обычного сложения, но держался так, что Угрюмый сразу почувствовал — не простой это человек.
Спокойный взгляд. Прямая спина. Никакой суеты, никакого заискивания. Смотрел прямо в глаза, как равный.
— Добро пожаловать, — сказал Александр, отступая. — Проходите. Ужин готов.
Его голос был ровным, уверенным. Не дрогнул, не запнулся.
Угрюмый переступил порог, Волк следом.
В доме пахло невероятно. Мясо, специи, что-то ещё — аромат был таким насыщенным, что у Угрюмого против воли потекли слюнки.
— Меня зовут Григорий, — представился он. — Это Игорь, вы уже знакомы.
— Александр, — кивнул хозяин. — Рад, что пришли.
Он провёл их на кухню. Большая комната, чистая. У стола сидели дети — шестеро, как и говорил Волк. Все чистые, причёсанные, в простой, но опрятной одежде. Смотрели на гостей с любопытством, но без страха.
Рядом — девушка лет двадцати с серьёзным лицом и подросток лет пятнадцати с внимательными глазами.
— Моя семья, — просто сказал Александр. — Варя, Матвей, и дети — Петька, Семка, Лёшка, Федька, Маша, Гриша.
Угрюмый кивнул каждому. Дети кивнули в ответ — серьёзно, по-взрослому.
— Вот, — он достал мешочек со сладостями, — детям. Гостинцы.
Александр удивлённо поднял брови, потом улыбнулся — искренне:
— Спасибо. Неожиданно. Дети, поблагодарите гостя.
— Спасибо! — хором ответили дети, их глаза загорелись.
Маша, девочка лет десяти, осторожно взяла мешочек, заглянула внутрь и ахнула:
— Леденцы! И пастила! Смотрите!
— Потом, — мягко, но твёрдо сказал Александр. — После ужина, а сейчас садитесь, гости.
Он указал на свободные места за столом. Угрюмый сел, Волк рядом.
На столе стояли глиняные миски — простые, но чистые. Деревянные ложки. Кувшины с вином. Свечи горели ровным светом.
Александр начал разносить еду.
Угрюмый смотрел, как хозяин спокойно, без суеты наполняет миски. В центр каждой — что-то белое, пышное. Рядом — кусок мяса. Сверху — тёмный, густой соус.
Запах усилился.
— Бёф бургиньон, — пояснил Александр, ставя миску перед Угрюмым. — Говядина, томлённая в вине. Вам понравится.
Он говорил это не с надеждой просителя, а с уверенностью мастера, который знает цену своей работе.
Когда все получили свои порции, Александр сел во главе стола:
— Приятного аппетита.
Угрюмый взял ложку. Зачерпнул немного мяса с соусом. Поднёс ко рту.
И его мир перевернулся.
Мясо таяло на языке — нежное, сочное, пропитанное вином и специями. Соус был глубоким, насыщенным, многослойным — в нём чувствовалось вино, травы, что-то ещё, что он не мог определить. Картофельное пюре — воздушным, как облако, с маслом. Всё вместе сливалось в симфонию вкуса, которую он никогда раньше не испытывал.
Он жевал медленно, смакуя каждый кусочек. Потом взял ещё ложку. И ещё.
Рядом Волк тоже ел, причём с таким выражением лица, словно ему открылись врата рая. Глаза закрыты, на лице блаженство.
Угрюмый ел молча. В голове крутилась только одна мысль:
«Я ел в лучших харчевнях города. Я ел в „Золотом Грифоне“, где кормят купцов и знать. У меня готовили хорошие повара, но это… это совсем другой уровень. Такую еду подают в столице. Или даже лучше».
Он доел свою порцию и поднял глаза. Александр спокойно смотрел на него, ожидая реакции.
— Ещё есть? — спросил Угрюмый.
— Конечно, — улыбнулся Александр и встал накладывать добавку.
Вторую порцию Угрюмый ел медленнее, осознанно. Пытался разложить вкус на составляющие — мясо, вино, травы, грибы, лук. Каждый ингредиент чувствовался отдельно, но вместе они создавали нечто большее.
Когда закончил, откинулся на спинку лавки. Вытер рот тканью.
— Это лучшее, что я ел в жизни, — сказал он просто, без преувеличения.