Между тем, первый пункт боевого распоряжения № 3 штаба 348-й стрелковой дивизии, изданного в 17.30, сообщает, что «части дивизии к 15.00 8.12.41 заняли РОГАЧЕВО, БУНЯТИНО, АБРАМЦЕВО и продолжали успешно выполнять задачу дня» [410].
В журнале боевых действий 348-й стрелковой дивизии зафиксировано, что в 16.00 ее частями «… занят г. Рогачево. Противник поспешно отступал перед натиском наших частей, оставил большое количество трофеев: танки, автомашины, боеприпасы, орудие, мотоциклы, много телефонного кабеля и т. п. Трофеи подсчитываются» [411].
Однако за полчаса до того, как была сделана эта запись, наши войска удерживались огнем противника на значительном расстоянии от восточной окраины Рогачева. Пришлось вызывать авиацию, о чем свидетельствуют воспоминания штурмана головного экипажа группы, производившего этот налет. Здесь указано конкретное время бомбардировки.
«Помню, как-то Полбин вызвал меня на свой КП и говорит, что наши войска подходят к Клину, но в 700 метрах от населенного пункта Рогачево встретили сильный огонь немецкой артиллерии, который не дает продвигаться вперед. Наземные войска просят подавить эту батарею. Давай, Коля (он никогда так ко мне раньше не обращался), возьмись за это, даю вам еще пару самолетов, прикроем истребителями, найди эту цель и умненько подави.
Я посмотрел обстановку, нанес на карту, отметил ориентировочно место этой батареи и, не совсем уверенный в успехе, пошел к самолету и рассказал Филиппу о задаче. Сели в самолет, бомбы подвешены по 8 ФАБ-100. С нами летят Назаров и Юрьев с экипажами. Мы взлетаем и плотненько идем к цели. Я предупредил, что бомбы ведомым экипажам надо сбрасывать по отрыву бомб от нашего самолета. В Борках к нам подстроились два истребителя – старший лейтенант Долгушин и Макаров. Подлетаем к Рогачеву, отчетливо его вижу. Приготовил прицельные данные и определяю цель. Обнаружил, что в 700 метрах от Рогачева виднеется какой-то мысок, усыпанный воронками нашей артиллерии, и идет перестрелка. Что-то неладное, коль этот мысок не могут взять. Давай, думаю, рубанем по нему. Прицелился и дерганул по две бомбы с интервалом 30 метров. За мной бросили бомбы и ведомые. Прилетели домой, я доложил, что сбросили бомбы 700 метров восточнее Рогачева и мы пошли отдыхать…
На другой день утром подъехал Полбин и зачитал нам телеграмму: «Вчера в 15.30 три самолета СБ разбили батарею противника и тем самым обеспечили нашим войскам продвижение на Клин. Примите благодарность летчикам от наземных войск» [412].
Противник тоже оставил запись о налете нашей авиации: «с 14.45 воздушный налет на Рогачево против 1-го батальона 11-го пехотного полка (мот.)» [413].
Возможно, немцы отметили в дневнике начало налета, а наши войска – его конец, когда был достигнут результат. Во всяком случае, в обоих сообщениях время не сильно различается и вполне вероятно, что речь идет об одном и том же авиаударе.
Бомбардировка была удачной, но вряд ли наземные войска могли воспользоваться ее результатами и завершить операцию в считанные минуты, то есть наши части вступили в Рогачево явно не в четыре часа дня, а много позднее.
Среди сообщений наших войск о времени занятия села трудно выбрать такое, которое можно со всей уверенностью признать достоверным. Например, в журнале боевых действий имеется запись, что еще в 13.50 «1172 сп занял северозападную окраину Рогачево» [414], но потом полку потребовалось еще 3 часа, чтобы преодолеть расстояние в 1 км отсюда до Трехденева.
«16.50 1172 сп овладел Трехденево и занял оборону 1 сб сев. зап. Трехденево, 2 сб южнее.
Потери 8.12.41 39 человек» [415].
Северо-западная часть Рогачева – это улица, которая выходит на шоссе, ведущее через Трехденево на Клин. Перехват этой дороги означал бы, что немецкие войска в Рогачево практически отрезаны от остальных частей дивизии, лишившись самого удобного пути отступления. Но в немецких документах не видно никакой тревоги по поводу такой перспективы. Командира 11-го пехотного полка гораздо больше беспокоила обстановка в нескольких километрах южнее села. В 16.00, когда Рогачево было якобы захвачено нашими войсками, он обращается к командованию своей дивизии и выражает опасения по поводу планируемого отхода соседа справа – 7-й танковой дивизии, потому что если этот отход состоится, оголится его правое крыло, и он не сможет держаться [416].
Командование дивизии полностью разделяло опасения командира полка, и когда в 18.35 разведка доложила, что Садовая занята советскими войсками, срочно послала запрос соседу: «Садовая занята врагом. Намерения?» Одновременно 11-му пехотному полку была послана радиограмма о том, что если ситуация остро требует, правое крыло может быть отведено на Михалево [417]. В это время 11-й пехотный полк доложил: отбита атака на Богданово.
На самом деле наши войска вошли в Садовую гораздо позже. Кого обнаружила там разведка 14-й моторизованной дивизии, неизвестно. Правдой было лишь то, что немецкие войска покинули этот населенный пункт. В 19.25 от 7-й танковой дивизии в штаб 14-й моторизованной прибыло сообщение о том, что «6-й пехотный полк отступил с 16.30 часов на Новоселки – Черниково (русскую деревню восточнее Аревское)… Итак, 7-я тд не удержала передовую оборонительную позицию. Это сообщение передано в 18.30, пришло в 19.25 часов. Поэтому командиру 11-го пп (мот.) сразу же приказано отойти на передовую оборонительную позицию у Копылово на линии Благовещение – Михалево. Одновременно 53-й пп (мот.) докладывает о выходе противника на исходные позиции восточнее Нечаево» [418].
Это и есть тот момент, когда был отдан приказ об оставлении Рогачева. Сколько времени потребовалось немцам, чтобы покинуть село, мы не знаем. Прошагать от восточной до западной окраины населенного пункта можно всего за полчаса. Надо также учитывать, что мы имеем дело с моторизованной пехотой, и немцы могли просто уехать. Вполне допустимо, что самым ранним временем, когда противник ушел из Рогачева, было 20.00.
При этом 1-й и 2-й батальоны 11-го пехотного полка отступали столь прытко, что проскочили намеченную командованием дивизии линию обороны. Это было результатом неразберихи, которая последовала вслед за поступлением ложных сведений о захвате советскими частями Нечаева. Под впечатлением от этих событий было принято решение о том, что «командир 11-го пп (мот.) уполномочивается, если срочно необходимо, отвести передовую оборонительную позицию на линию Благовещение – Покровское – Петровка, которая, однако, должна будет