Я спускалась в холл, на ходу натягивая перчатки и предвкушая чудесную прогулку, когда меня настиг голос герцога:
— Куда-то собрались, фройляйн?
Пришлось остановиться и запрокинуть голову. Хозяин дома стоял на верхней площадке, опираясь руками на балюстраду.
— Добрый день, Ваша Светлость. У меня сегодня оговоренный выходной. Мне нужно предупреждать вас, если я захочу прогуляться?
Вопрос был задан невинным тоном, но с подтекстом о том, что не стоит ставить мне лишних ограничений.
— Я лишь хотел предложить вам воспользоваться услугами водителя, если необходимо, — герцог начал спускаться вниз, продолжая говорить. — Я обычно сам вожу автомобиль, поэтому Карл часто отдыхает. Вы можете предупредить его, и он быстро подготовит транспорт.
Приятно. Личный водитель. Мало кто даже в столице может таким похвастаться, однако…
— Вы бесконечно щедры, Ваша Светлость, но я не хочу никого обременять и лучше поймаю извозчика. К тому же я иду в магазин, Карлу пришлось бы долго ждать меня на улице.
Мужчина остановился на последней ступеньке и прищурился, однако не стал препятствовать:
— В таком случае приятного выходного, фройляйн Ланге.
— И вам, Ваша Светлость.
Я, наконец-то, покинула особняк и выдохнула. Придется продумывать более тщательную ложь, чтобы уходить. Отказываться от своих планов я не собираюсь, как и посвящать в них герцога. А все, что не касается работы, не должно его волновать.
Я подняла руку, подзывая ближайшего извозчика…
Глава 5
О слухах и сплетнях…
Милисент Герхард нашел в будуаре, где она только-только расположилась на любимом диванчике.
— Что ты говорила о сплетнях на счет семьи моего секретаря? — начал он, едва переступив порог небольшой, уютной комнаты, оформленной в светлых тонах. Бежевая обивка стен, персиковые занавески, кресла и диванчики с гнутыми ножками и изящными подлокотниками, обитые атласом слоновой кости. В дальнем углу тихонько журчал декоративный фонтан. В воздухе ощущались ароматы ванили и лилий, оттененные запахом свежего кофе.
— Доброе утро, Ваша Светлость, — невозмутимо ответила хозяйка будуара, беря в руки кофейник, чтобы наполнить чашечку. — Я тоже бесконечно рада видеть вас в добром здравии в столь ранний час. На улице прекрасная погода, не правда ли?
Она поставила кофейник на место, взяла в руки чашечку и в упор взглянула на него. Пришлось откашляться и вспомнить о манерах.
— Добрый день. Твоя служанка сказала, что ты не занята.
Он сел на диванчик напротив, заняв почти все свободное место. Герхард никогда не понимал, к чему делать столь непрактичную мебель и тем более загромождать ею комнаты, но Милисент нравились старинные гарнитуры. А при виде этого она пришла в неописуемый восторг. Пришлось оплатить и мебель, и реставрацию, и новую обивку. Впрочем, счастливое лицо вдовствующей баронессы того стоило.
— Кажется, пора провести с ней беседу о том, когда именно я готова принимать гостей, — Милисент не злилась, но смотрела с укором. Судя по состоянию угощений на столике между ними, она еще даже не начала завтракать. А его секретарь уже сбежала из особняка по каким-то своим делам…
— Хорошо, прости, — герцог поднял руки в жесте капитуляции. О волшебном свойстве вовремя принесенных извинений он знал еще по тому недолгому времени, что провел с матерью. — Мне не следовало так врываться. Но раз уж я здесь, ты расскажешь мне эту историю?
Баронесса вздохнула и осуждающе покачала головой, после чего позвонила в колокольчик. Служанка явилась тут же, не иначе стояла под дверью.
— Принесите герцогу дополнительную чашку и будьте так любезны подать какие-нибудь закуски. Паштеты, мясо, рыбу… что-нибудь.
Она неопределенно взмахнула рукой, но понятливая служанка сразу же кивнула, коротко присела и поспешила удалиться. Милисент же подцепила с блюдца крошечный кусочек хлеба с маслом и отправила в рот.
— Ты ей не доверяешь? — решил уточнить Герхард. Если к слугам имеются какие-то претензии, с решением проблем лучше не затягивать.
— Почему? Доверяю. Я же знаю, что вся прислуга прикормлена Тайной полицией или самим Кристианом. Но раз уж она решила пропустить тебя в неурочный час, пусть теперь кусает локти от любопытства.
Герцог невольно усмехнулся:
— Просто жестокость и коварство.
— Приходится, — женщина пожала покатыми плечами, укутанными шелком тончайшего пеньюара. Стоило признать, что в этой комнате среди изящной мебели и пастельных оттенков, она находилась на своем месте. Женственная, мягкая, неторопливая… Созданный образ часто обманывал новых знакомых, которые считали Милисент безобиднее и глупее, чем она есть, а она вовсе не спешила их разубеждать. Наоборот взмахивала пушистыми ресницами, шире распахивала дымчатые глаза и купалась в искреннем восхищении, не забывая исподволь вытягивать нужную информацию. Его она когда-то тоже очаровала…
— Так что там за история?
— Ты, конечно, знаешь, кто является дедом юной фройляйн?
— Профессор Карл Ланге. Я еще поэтому остановился именно на ней. У Ланге есть несколько трудов в области рунологии и смежные темы по артефакторике. Я их изучал в свое время и остался очень впечатлен. Он умеет доносить информацию, и при этом глубоко погружается в вопрос.
— Да, — Милисент кивнула, продолжая неспешно завтракать. — И тебя не удивляет, что такой мастистый ученый живет в глуши, а не преподает в Академии?
— Признаться, об этом я не задумывался. Мало ли какие капризы есть у одаренных людей. Тем более магов.
Женщина лукаво улыбнулась в ответ:
— Да, с каприза в свое время все и началось… История старая. И банальная. Пятьдесят лет назад, когда Ланге еще не был именитым профессором, а только-только окончил Академия и постепенно завоевывал свое место в обществе, в столичном театре блистала одна актриса. Настоящее ее имя неизвестно, а вот сценический псевдоним — Элайза. Ходило много сплетен о том, откуда она появилась. Говорили, что у нее аристократическое происхождение. Что отец едва ли не герцог. Предполагали также и незаконнорождённость. Неважно. Факт в том, что играла она блестяще. Билеты на пьесы с ней в главной роли раскупались мгновенно. Сами постановки долго оставались интересны публике. За ней увивались мужчины. Говорят, среди ухажеров даже отметился сам император. Насколько это правда, конечно, неизвестно, но… Сам понимаешь, популярностью она пользовалась просто заоблачной.
— И Ланге влюбился в актрису… — понимающе закончил Герхард,