Осипович и другие командиры дружно рассмеялись.
– Ну, тогда за дело! Все по местам!
Командиры обнялись и обменялись рукопожатиями. Отряды стали расходиться и занимать исходные позиции к завтрашнему вечеру. На плато остались лишь Осипович со своими ребятами и Кузьма. Мирошенко ушел с саперами минировать все возможные отходы из лагеря боевиков. Весь день они потратили на изучение подходов к каждому укрепленному пункту, засаде боевиков. Весеннее солнце светило ярко и пригревало хорошо, зеленая трава в горах, чувствуя приближение лета, была какого-то особенного бирюзового цвета.
Мирошенко и Осипович, даже несмотря на большое количество укрепленных пунктов на склоне горы Цузункорт, умудрились пробраться непосредственно к Аргунскому ущелью. Сверху открывался прекрасный вид на тропу у бурной реки Аргун, которую силами пленных солдат превратили в гравийную дорогу. Несколько мостов через реку уходили на другую сторону и скрывались в виде дорог в ущельях другой стороны. По дороге из Грузии в Чечню шли подкрепления и телеги и ослы, нагруженные вооружением, а обратно везли раненых и вывозили женщин и детей.
– Готовятся к серьезному наступлению! – вздохнул Осипович, – а наши придурки, как слепые и глухие, упоены сообщением о гибели Дудаева.
Мирошенко кивнул головой и нахмурился.
– Афганцев, арабов, негров полно! – продолжал Осипович, – ну, пусть идут, больше зароем их в нашей земле!
К заходу солнца на плато Цузункорта собрался практически весь разведвзвод и отделение снайперов отца Михаила. Солнце уже висело над далеким горным хребтом.
Осипович инструктировал отдельно каждого бойца. Каждому отделению был нарезан свой сектор действий, каждому бойцу был выделен свой участок.
– Если что-то пойдет не так, отступим и придем еще раз! – инструктировал всех командиров отделений Кузьма, – главное – сначала снять все посты на всех склонах и не попасть под перекрестный огонь с двух сторон.
– Это наша забота! – тихо сказал Осипович, – в три часа ночи, когда заснут, как следует, и начнем зачищать склоны.
Мирошенко, Николаев, Маныла, Эриндженов и Маугли-Никонов достали ножи и стали готовить к бою боевые гвозди. Надо сказать, что Маугли-Никонов пришелся, как нельзя лучше, в отделение Мирошенко, и Беслан не мог на него нарадоваться.
– Отличный альпинист, в горах разбирался, как у себя дома, – рассказывал он с упоением Осиповичу.
– Прирожденный разведчик и говорить, и объяснять ничего не надо, все понимает с полуслова. А злости у него на чехов за десятерых! – говорил Осипович Кузьме, – и Маныла мужик нормальный, силища немерянная. Двумя руками двоих задавить может одновременно!
– Да уж, молодцы, не осрамитесь! – ответил Кузьма, набивая рожки автомата патронами, пока еще что-то было видно.
Кузьма выставил боевое охранение, если что-то пойдет не так, и всем приказал спать до двух часов ночи и сам, завернувшись в бушлат, попытался заснуть. Не спалось, вспоминалась Аленка, родители, родной «Брест». Сам не заметил, как уснул крепким, но чутким сном.
В три часа его растолкал Вороненко и доложил о начале выдвижения всех сил и занятии исходных позиций. Прибывший из базового лагеря Магомед Сайдулаев устроился рядом с Кузьмой и внимательно слушал волны радиостанций боевиков. Обо всех докладах и их времени докладывал Кузьме. Но ночью радиостанции боевиков практически молчали, лишь изредка проверял посты какой-то Самнум. Осипович доложил о занятии всех четырех постов боевиков на склоне Цузункорта и их снятии полусонных боевиков. В плен разведчики никого не брали.
– Маныла молодец, если взял за горло, то у него уже не вырвешься! – возбужденно докладывал Кузьме Осипович, вытирая нож от крови втыканием в землю, между камней.
Внезапно радист доложил, что Кузьму срочно вызывает на связь «Кречет-1» с объекта «Север» Алексей Бармотин.
Кузьма не любил таких внезапных и срочных вызовов на связь и ничего хорошего не ждал. Он душой понимал и чувствовал, что такая срочная связь может только испортить уже готовую операцию.
Где-то далеко целым хором стрекотали в траве кузнечики или цикады.
Ожидания Кузьмы оправдались. Алексей Бармотин сообщил, что вчера вечером с боевиками подписано перемирие, что за каждый выстрел в сторону боевиков будет отдельно расследоваться и разбираться прокуратурой и ФСК и виновных ждет уголовная ответственность. Антитеррористический центр дал команду срочно отвести из Аргунского ущелья группу Кузьмы Гусаченко.
Кузьма растеряно посмотрел на Осиповича. Осипович отвернулся – мол, это ваше командирское дело, а мое дело воевать или не воевать. Но по виду было видно, что он готов взорваться.
– Алексей, ты думаешь, боевики будут придерживаться перемирия? – негодовал Кузьма. – И передай им туда наверх, что я не в Аргунском ущелье, а на границе Чечни и Ингушетии! – Кузьма шумно выдохнул из себя воздух и осуждающе спросил, – сколько уже раз заключали такие договора? Я не знаю, что думать, но я знаю, что будет. Нашим ребятам опять будут в лоб стрелять, как было уже не один раз здесь в Чечне, а они должны молчать и героически терпеть. Уверен, но у Президента выборы на носу и еще этот американский Блин Клинтон приезжает в Москву. Ему надо показать, что у нас в Чечне все тип топ.
– Да я все понимаю и так! – раздался тихий голос Алексея, – приказ есть приказ и отменить его я не могу, а ты уж на месте принимай свое решение!
– Приказ выполнять, вроде как, надо? Так что делать будем? – еле сдерживая раздражение, спросил Кузьма окруживших его командиров, – говорят, у нас перемирие с чеченцами!
Вид у всех был растерянный и казаки стояли, опустив головы. Осипович, достав нож, нервно втыкал его в землю.
Приняв для себя решение, Кузьма опять вышел на связь:
– Понял тебя «Кречет-1», но я заберу трупы своих ребят и только тогда уйду. Мне здесь больше ничего не надо. Не оставлять же их на крестах с отрезанными головами? Сами они не отдадут, а распятых ребят я им не оставлю!
Алексей ответил опять тихо:
– Эти ребята не только твои, но и мои еще. Я все понимаю и негодую, как и ты. Тебе принимать решение, но со своей стороны обещаю поддержать перед вышестоящим командованием.
Кузьма, подумав, сказал:
– Мы будем принимать решение по обстановке, а обстановка вынуждает нас действовать!
По молчанию Алексея Кузьма понял, что тот его поддерживает, хотя официальной команды давать не будет.
– Трем смертям не бывать, а одной не миновать! – со злостью сказал негромко Кузьма.
– Вас слышу на 2 балла, слышимость плохая и я ничего не понял. Следующая связь в 11 часов дня! – внезапно сказал Бармотин.
– Связи конец! – ответил Кузьма и сказал, уже обращаясь к Осиповичу:
– Вот за это я люблю наше дело, Кузьма Степанович, и тебя! – обнял за плечи Кузьму Осипович, – но могу