Кузьма попросил микрофон, и радист передал его ему в руку.
– «102»! Я «Орел-1»! Из ваших соседей и братьев. У нас здесь двадцать два трехсотых, мы их бросить не можем. У нас на исходе боеприпасы, продовольствия и воды нет совсем. Нужна срочная помощь. Возможно, с помощью ваших ребят продержимся до ночи. Свяжитесь с нашими, мы без посторонней помощи здесь все погибнем. Боеприпасы на исходе.
– Передайте микрофон моему человеку! – приказал сквозь трески в эфире Верховой.
Кузьма протянул радисту микрофон и телефоны.
– На связи «Скала-12»! – доложил он.
– Так, «Скала-12»! Я «102»! Эти трехсотые не ваша задача, ваша задача прорваться на Северный. Больше кроме вас некому это сделать. Бросайте их и уходите. Прорывайтесь!
Внезапно Саша взял микрофон в руки и доложил:
– Т-т-т-товарищ п-п-п-полковник, мы окружены со всех с-с-с-сторон, кольцо, понимаете, и п-п-п-п-прорваться нереально, с-с-снайперы, п-п-п-п-пулеметчики. У меня со мной пять боровиков. Ат-т-т-т-такуют п-п-п-постоянно и с-с-с-с-стреляют т-т-т-так, чт-т-то головы не п-п-п-поднять, н-н-н-нос не в-в-в-в-высунуть! Н-н-надо жд-д-д-дать н-н-ночи!
– Вы, если не выполните приказ, пойдете под трибунал! Прорваться через «не могу», прорываться, даже если всех своих людей положите! Иначе всем нам конец. Связи конец! – рявкнул 102 и отключился.
Кузьма посмотрел на Сашу. Тот тяжело вздохнул.
– В-в-в-в-выполнить п-п-п-п-приказ невозможно – эт-т-т-т-то пог-г-г-г-губить ос-с-ставшихся с-с-с-с-своих л-л-л-людей! И не в-в-в-выполнить, в-в-в-вроде к-к-ак, н-н-н-нельзя, т-т-тоже п-п-проблема – т-т-трибунал-л! – он сморщил лицо, – хотя, какой т-тр-р-р-р-рибунал для мер-р-т-т-твых?
Саша посмотрел, как бы обращаясь за помощью, на Кузьму, тот отвернул голову. Их дело ментовское. Приказ есть приказ. Раненые не свои. Здесь не прикажешь. Пусть сам решает.
– Если примешь решение уходить – это твое право! Тебе решать! Ты получил боевой приказ, хотя, в его реальности и выполнимости я сильно сомневаюсь! Но я тебе здесь не советчик, у нас с тобой разные ведомства. Разреши мне попробовать связаться со своими по твоей рации?
Радист подвинул Кузьме рацию, и тот по памяти перестроился на нужную частоту своего отряда.
– «Орел-2»! Я «Орел-1»! Прием!
Ответ от Николая Николаевича пришел сразу.
– «Орел-1»! Я «Орел-2»! С утра вас вызываем! Мы тут в Моздоке уже услышали, что у вас! Со всеми коробочками грузиться не стали и готовы идти к вам на выручку! Сейчас все дороги забиты, все силы бросаются на помощь к вам. Миронов со своими коробочками, часть людей верхами уже начали выдвижение на Ищерскую и Червленую. Что здесь творится – не передать! Выходите по возможности к нам навстречу на Червленую. Мы будем там к вечеру. Отсидимся от этой напасти на Казачьем кургане или уйдем на Северный форт.
Кузьма выдохнул и улыбнулся: «Свои точно не предадут!»
– Понял, «Орел-2»! Будем прорываться, но не раньше ночи. Но у нас здесь трехсотые, не свои, соседские. Двадцать два человека, бросить не можем.
– Наши? Чьи? – послышался взволнованный голос Николая Николаевича.
– Наши, не наши, соседские – здесь все наши русские! – проворчал Кузя. – Будете в Червленой – выходите на связь на этой же частоте. Связь ждать каждые два часа. Связи конец!
Их переговоры прервал внезапный крик из развалин напротив:
– Эй, русские, сдавайтесь, вы окружены тройным кольцом! Комар не пролетит. Вам никто не поможет! Все ваши части блокированы в городе или многие уже сдались. Чеченская милиция сдалась и муртады были расстреляны по приговору шариатского суда. Ханкала и Северный блокированы. Все попытки оказать вам помощь отбиты. Уничтожено пятнадцать танков со стороны Ханкалы, сбито два вертолета. У вас там мало оружия и патронов. Когда они кончатся, мы придем и просто вырежем ваши сердца. Давайте лучше говорить мирно! Мы хотим сберечь своих людей. Вы, наверное, тоже!
Из развалин напротив показался сначала белый флаг, за ним боевик с черными усами и бородой, в черной форме с эмблемой национальной гвардии на рукаве и в черном берете с нашитым волком на зеленом фоне ичкерийского флага.
– Эй, командир, давай лучше поговорим! – кричал он издалека.
– А о чем, нечхе, ты хочешь со мной разговаривать? – крикнул Кузьма в окно, опасаясь выстрела снайпера. – Василиса, не стрелять! – крикнул он наверх, – разговаривать лучше, чем стрелять!
– Я полковник Найзула Исрапилов, у меня здесь 300 человек и 300 я отправил к зданию ФСБ, когда его возьмут, нас будет здесь 600. Подойдут и другие отряды. Зачем тебе и мне терять много людей. Давай я тебя выпущу лучше из города. Уезжай к себе в Россию, я тебе и твоим людям даю свободный выход и охрану до ваших постов. У меня к вам претензий нет. Вы храбрые воины! Даю честное слово чеченского командира! Ты сбережешь своих и моих людей, мне лишней крови не надо, тебе тоже. Город наш – это идет наша операция «Джихад». Вас уже предали ваши начальники за сто миллионов долларов. Мы им хорошо за вас заплатили. Я даю честное слово, что всех вас и ваших людей отпущу!
– Нечхе, а как же ваши законы, что слово, данное неверному, можно нарушить? – крикнул Кузьма, лихорадочно пересчитывая оставшиеся патроны.
– Я поклянусь на Коране при тебе, а слово, данное на Коране, нарушить правоверному мусульманину нельзя! – прокричал командир боевиков, присаживаясь на камень у дороги, – иди сюда, будем разговаривать! Разговаривать всегда лучше, чем стрелять! Ты боишься? – его бородатое лицо улыбалось.
Кузьма посмотрел на Осиповича, спустившегося сверху, и Сашу Ястребова.
– Придется идти говорить! Иначе мы не дотянем до ночи. Потянем время. А ночью можно хоть что-то попробовать сделать!
– Шмель? – протянул руку Саше Осипович, – ты часом не с Кубани? – спросил он, вглядываясь в лицо Саши и присаживаясь на камень рядом с Кузьмой.
– Н-н-нет, я из К-к-к-к-калининграда! – ответил СОБРовский майор, пожимая руку Осиповичу.
– Командир, давай я схожу! – прошептал Осипович, – ты лучше оставайся здесь! Я с ними прожил больше месяца и знаю, о чем и как с ними можно разговаривать.
Кузьма прислушался. По всему городу раздавались выстрелы. Кое-где грохотали артиллерийские и танковые орудия. Где-то проревели «Грады». Было видно, как в облаках порохового дыма над городом кружились вертолеты. Сверкали огни НУРСов. Где-то недалеко раздался выстрел из гранатомета и спустившийся слишком низко вертолет клюнул носом, хвост разорвало выстрелом, и он сразу отломился вместе с хвостовым винтом, а вертолет перешел в авторотацию со снижением и рухнул где-то в соседнем квартале, вверх полыхнуло пламя.
Боевик повернул голову, как бы нехотя посмотрел в сторону падения вертолета, достал из кармана яблоко и большим ножом отрезал ломтик и прямо с ножа положил в рот.
– Я жду, командир, ответ на свое предложение! – лениво крикнул он, тщательно прожевывая яблоко, – пять минут воля, через