Как киборг, он не любил разговаривать. Он привык действовать. Но сейчас, когда последних его людей утащили в неизвестность, его итак небольшое терпение, окончательно иссякло. Он дал короткий приказ, “Виритус” перешёл в осадный режим. По крайней мере, до возвращения капитана. А сам киборг, уже готовый к полноценному бою, вышел в торговый квартал. Воздух станции был плотным от самых невероятных запахов, паров, и даже какого-то дыма, что бессильно пыталась переработать вентиляция. По узеньким улицам шмыгали самые различные разумные, продавцы равнодушно поднимали на него свои глаза и тут же отводили их, словно не желая иметь дело с мужчинами в броне. Но у киборга был один адрес – антикварный павильон, где хозяйничал гоблин Хендрик. Тот самый, кто шептал о перевозках, о “волнистых” и о тайных покупателях и продавцах особых редкостей.
Он прошёл туда не один. За ним шли три специально нанятых молчаливых бойца в чёрных жилетах. Те самые разумные, которых лучше не видеть. Даже в собственном отражении. На груди каждого висел маленький блок – не просто знак, а целая “смесь” документов, лицензий и угроз. Поддельные сертификаты для офицеров местного СБ, номера для перекупки и, если нужно, идентификаторы, что позволят выдать их за представителей местной власти. Сам же Рэнгар шёл в тишине. Его шаги звучали как стук молота по броне. Глаза – один настоящий, другой – оптический модуль – метали холодные отсветы по окружающим их витринам. И он уже и сам понимал, что сейчас перейдёт ту самую грань, что могла привести либо к оглушительному провалу, либо к успеху. Но своих людей он всё же собирался вернуть. Если они всё ещё живы… А если нет… То он просто обязан за них рассчитаться…
Хендрик едва поднял голову, когда они вошли в его кабинет. Он был гоблином среднего роста, с тонкими и очень подвижными руками и куцей бородёнкой, уже испачканной в какой-то смазке. Его лавка, в которой его поймали, судя по всему, всегда пахла смесью какой-то сварки и выгоревших чернил. В витринах лежали всякие безделушки – крошечные фигурки, фрагменты панелей, таблички с неизвестными письменами. Он сразу же насторожился. Так как понял, что такая группа не могла к нему просто так ввалиться. Тем более, что все местные прекрасно знали о том, что он работает под одним из руководителей станции. И пытаться ему навредить было бы просто глупо.
– Хендрик, – сказал Рэнгар ровно и тихо, – мне нужна информация о тех, кто торговал реликвиями. Тот, кто продавал фрагменты с корабля разумных осьминогов. Где они были разгружены? Кто принимал груз?
Гоблин улыбнулся кривой улыбкой, но она явно была очень нервной. Ведь он уже и сам понял, что сейчас речь идёт о том, что кому-то, кому было наплевать на его покровителей, захотелось узнать то, что он клялся сохранить в тайне. А это могло уже для него самого закончиться очень плохо.
– Я… я не причастен к этому… – пропищал он, – я только стенд держу… Они приходили ночью, двое в чёрном. Говорили коротко. Деньги были – много. Они сказали “Хенрик, ты не спрашивай, иначе будет хуже”. Так что я ничего не видел.
Явно понимая, что сейчас гоблин может попытаться банально его обмануть, Рэнгар протянул ему крошечный прибор – тонкий цилиндр, похожий на античный шпиль. Но заметив, что хозяин лавки не спешит принимать подобный “дар”, он вставил его прямо в узкую ладонь гоблина. Устройство мигнуло и сцепилось с нервными окончаниями этого старого торгаша, как клещ. Хендрик закашлялся. Этот прибор не был смертельным, но посылал короткие, тонкие импульсы, делающие разговор болезненно медленным.
– Ты можешь говорить правду двумя путями. – Сказал киборг, и его голос, синтетически подмешанный к хрипу, звучал как лезвие. – Либо быстро, либо медленно.
Потом он добавил совсем тихо, так, чтобы услышал только гоблин:
– И если ты не скажешь – я свяжусь с теми, кто может стереть вашу “Рикхар” с орбиты. Моё сообщение – не пустая угроза. Я знаю тех разумных, которые уничтожают станции. Их услуги стоят дорого, но они делают своё дело чисто. Скажи мне то, что я хочу знать… Или смотри, как твой дом будет пылать в огне плазмы.
Глаза Хендрика резко расширились. Станция была под защитой, думал он ранее… У него были связи… Но внутри него что-то дрогнуло сильнее страха за себя – страх за тех, кого он называл “семьей” – и где-то в памяти всплыла история про “коллекционера, который стирал разумных, как пятна со стола после неудачного ужина”. Инстинкт самосохранения и расчетливое животное внутри гоблина подмяли прочие эмоции. И явно рассчитывая купить себе время, он зашептал:
– Они разгружали в сорок втором ангаре. – Проговорил он, тяжело выдохнув. – Ночь. Двое. Один высокий – вроде человек. Другой – с маской. Они говорили про “волнистых” и про то, что им меня посоветовали. Я… Я не видел лица заказчика.
Киборг услышал нужное ему, и тут же сократил дистанцию. Практически не задерживаясь, он отдал приказ своему сопровождению:
“Наденьте на него браслет.”
Два бойца подошли и быстро закрепили на запястье Хендрика металлический манжет. Это было не просто оковы. Это было устройство, что посылало в мозг короткий маркер и одновременно метку для спутников. Если гоблин попытается убежать, его будет очень легко отследить. Не говоря уже о том, что в таком браслете обычно располагается небольшое, но вполне достаточное по своей разрушительности взрывное устройство.
– Ты идёшь со мной. – Сказал киборг. – Отведёшь нас туда. И помни… Если ты врёшь – мы не просто уйдём. Мы оставим за собой след. Очень кровавый…
Хендрик побледнел ещё больше, но всё же согласился. Ведь у него теперь просто не было выбора. Даже его права, как представителя станции, не защитили старого торговца. Киборг не считал ничью власть авторитетной, особенно если эта власть сохранялась на всего лишь в каких-то ведомостях, а не имела за своей спиной множество больших пушек. Он знал цену силы – и применял её без колебания.
Вытолкнув растерянного гоблина из его лавки, они пошли по торговому кольцу, и путь их не остался незамеченным. Люди шмыгали в тени, кто-то сунул голову в оконце, кто-то остановился и смотрел на киборга с открытой ненавистью. Слухи расходились молниеносно. “Киборг