Дворничиха подбоченилась, выставив алебарду вперед, как заправский гвардеец. Припомнила что-то и прочла вслух надтреснутым голосом:
Из-за леса, из-за гор
наточил мужик топор.
Да не просто наточил —
он им демонов мочил!
Это был русский народный магический паттерн. Говоря проще – невероятно мощное заклинание от темных сил.
Прочитав эти убийственные строки, старуха и в самом деле взмахнула алебардой:
– А ну прочь, гадюки! Нашинкую, как капусту.
Вот что удивительно: темные сущности и вправду потянулись на выход. Некоторые на всякий случай ныряли в яму под пьедесталом колонны и там исчезали. Другие огрызались и упрямились. Но бабка шла за ними широким гренадерским шагом и рубила серебряным топориком, и отшвыривала древком, и попросту топтала сапогами.
– Так вот она какая, бабка с топором, – пробормотал Родик. – А я-то ее боялся… стихи ужасные про нее писал…
– Не болтай ерунды, – одернула его Сонечка.
А старуха оглянулась и прокричала:
– Вы, господа хорошие, лучше уматывайте отсюда подобру-поздорову! Эти гады еще вернутся!
– Пожилая дама права, – сказал Достоевский. – Пора уходить.
Сонечка не поверила своим ушам:
– Как это – уходить? Мы же победили?
– О, нет. На это и не надейся. Если верно то, что я знаю… а я знаю, что это верно… то князя Потёмкина так просто не уничтожишь. Он соберется снова, под этим именем или под каким-нибудь другим возродится заново и довершит свое черное дело. Только лучше пусть это случится без нас.
– Но как же так… – начала Сонечка и не договорила.
Волчок залаял опять. Детективы оглянулись: арка за их спинами начала рушиться, медленно и почти беззвучно, как в подводном царстве. За ней дрогнуло и стало рассыпаться длинное здание Главного Штаба – почему-то последовательно и по частям, слева направо, как костяшки домино в известном фокусе. Воздух наполнился пылью. Ошалевшие вороны носились над деревьями Александровского сада.
В довершение всего там, далеко, Нева без видимых причин забурлила, вспухла и вышла из берегов. Мутные волны перекатывались через гранитную стенку набережной и уже плескались на подступах к площади.
– Пожар, потоп и светопреставление, – пробормотал император. – Империя рушится, как и было предсказано.
– Легенды не лгут, – сказал на это Достоевский. – Хотя иной раз так и хочется, чтобы соврали.
Он прищурился. Посмотрел из-под руки на небо. В небе среди свинцовых туч летел знакомый дирижабль.
– Ну, наконец-то, – сказал граф. – А мы уж заждались.
Воздушный корабль снизился, и в застекленной гондоле открылась дверца. В проеме показалась знакомая фигура в полицейском мундире.
– Господа, скорее на борт! – крикнул сверху Порфирий Петрович. – Нельзя терять ни минуты!
Достоевский обернулся к императору:
– Вспомните, государь, вы же обещали уйти с корабля последним? Сдается мне, это время настало. К тому же многие ваши… соратники… сбежали гораздо раньше.
– Я заметил, – угрюмо сказал царь.
– Тогда и нас никто не упрекнет, если мы эвакуируемся. Не так ли?
Петр Павлович промолчал. Но его согласия уже и не требовалось. Темная бурлящая жижа уже подступала к их ногам.
С дирижабля сбросили веревочный трап.
– Девчонки идут первыми, – сказал Родик, и Сонечка не стала спорить. Ее приятель полез следом. Третьим отправили наследника Алекса. Тот все еще прихрамывал, но ждать себя не заставил. Император более не спорил и эвакуировался тоже.
Магический пес Волчок беспокойно завертелся, и Достоевский взял его под мышку. Взялся свободной рукой за перекладину лестницы. Оглянулся: за ним никого не было.
– Дело закрыто, – сказал он сам себе. – Но это еще не финал.
Глава 23
Последний полет
В гондоле дирижабля было тепло и уютно.
Еще никогда Сонечка не чувствовала себя такой счастливой. Как же мало нужно человеку для счастья: сперва натерпеться страху, а потом разрешить кому-нибудь себя спасти. И сидеть умытой и причесанной в мягком кресле, с усмешкой поглядывая из окна на то место, в котором еще недавно было так страшно. «Подняться над ситуацией», – как советовали не в меру умные гувернантки в Смольном институте. И они поднимались в дирижабле – все выше и выше.
А ситуация внизу была так себе. Петербург тонул во тьме. Изредка во тьме вспыхивали и гасли огни – и тогда была видна старуха, с неубывающей силой размахивающая алебардой, точно веником по мостовой, и разбегающиеся по сторонам мелкие темные сущности.
Иногда в просветы были видны улицы и целые кварталы, и на улицах этих царил хаос. Трамваи застыли на перекрестках: видимо, в столице отключили ток. Автомобили и повозки еще двигались, но бессмысленно и беспорядочно. Сталкивались друг с другом и опрокидывались. То и дело в разных точках ожившей карты вспыхивали мелкие огоньки, будто кто-то зажигал свечки на праздничном торте.
Но это был грустный праздник. Так бывает, когда ты уходишь из дома и сам не знаешь, когда вернешься. И вернешься ли когда-нибудь.
В дирижабле уже сидели Крылов и Блок. Их Порфирий подхватил прямо в Петропавловской крепости, и те сопротивлялись недолго. Сам же бравый полицейский выглядел немного смущенным: не иначе, как до сих пор чувствовал свою вину!
Взрослые разместились у барной стойки, на которой дымились чашки со свежезаваренным зеленым чаем. Цесаревич Алексей сел на диван рядом с отцом. Бог знает почему, но теперь он боялся отходить от него далеко.
Родик не стал присоединяться к ним. Вместо этого он отправился в кабину пилота, к своему другу – нейроиду 2112.
– Куда путь держим? – спросил Родион у пилота.
– Даю справку. Летим на дальний запад. Направление: зюйд-вест, две тысячи триста километров.
Родион пожал плечами. В географии он разбирался слабо, а в интерсеть было не заглянуть.
Внизу же расстилался серый туман.
– Вслепую полетим? – спросил Родик.
– Никак нет. Нейроид 2112 помнит курс. Когда-то я уже вел корабль по этому маршруту. Небольшая авария помешала достичь конечной точки назначения.
Любопытная Сонечка тоже оказалась рядом – в компании с верным Волчком. Услышав все это, она не удержалась и спросила:
– Неужели вы летали за границу? И что там?
– Я не знаю, что там. Мы не долетели. Нас сбили лазерной пушкой. Дирижабль был полностью разрушен, никто из пассажиров не уцелел. Прочность человеческого корпуса оставляет желать лучшего. Меня удалось восстановить, однако моя прошивка была полностью заменена. Нейроид 2112 перестал быть летчиком и получил профессию бармена на прогулочном судне. Устаревшие модули памяти нейрорегистраторов удалены полностью. Полностью.
Холодок пробежал по Сонечкиной спине.
Она безошибочно угадывала, когда люди врут. Или не хотят говорить правду. Но она не думала, что тем же свойством обладают