Сонечка наморщила нос, чтобы не засмеяться, и сказала:
– Принять-то можно. Только тебе и платить придется по-царски, а у нас денег нет.
– Денег у фон Визина займем, – легко решил Алекс. – Я договорюсь.
Достоевский только головой покачал:
– Уже занимал однажды, все помнят. Сперва первый кредит верни.
– Я верну. А вам папа в любом случае премию заплатит… за Потёмкина…
– Не говори глупости, – одернул его граф. – И не повторяй лишний раз это имя.
– А что случится? Уж теперь-то мы точно победили!
– Все повторяется, – сказал Достоевский загадочно. – Будут и новые войны.
Алекс беззаботно махнул рукой:
– Ну и пусть будут. Вы же мне поможете?
Эпилог
С чистого листа
В Зимнем дворце царила праздничная суматоха. В обширном дворе играл народный оркестр с электрическими балалайками, нейрогармошками и деревянными ложками. Говорили, что это новое музыкальное течение придумал сам придворный капельмейстер Глинка. Жизнерадостные переборы и переливы, умноженные гигантскими ламповыми усилителями, возвращались эхом с той стороны Дворцовой площади.
В двухсветном тронном зале собрались гости, и медовый торт чудовищных размеров красовался посредине, словно это именно он, торт, был именинником. По всему видно, это произведение кондитерского искусства о шестнадцати свечах тоже считалось предметом государственной важности.
Для торта не нашлось подходящего стола, поэтому пришлось разместить его прямо на полу, на специальном поддоне. Его угловатые бока повторяли очертания бастионов Петропавловской крепости. Любопытные гости могли посмотреть в окно и сравнить копию с оригиналом!
В самом центре торта воздвигли и собор с высоченным золотым шпилем, и даже царскую усыпальницу.
А живой самодержец – высокий, в парадном кафтане зеленого сукна с золотыми пуговицами – восседал на широком троне бок о бок с супругой, миловидной женщиной, к своим годам сохранившей удивительную красоту. Царица была одета в белое шелковое платье без особых изысков. Разве что нитка великолепного средиземноморского жемчуга украшала ее шею.
Ждали только именинника. Царевич Алексей до сих пор скрывался у себя в покоях, в дальнем флигеле дворца. Кажется, он гляделся в старинное зеркало и пытался пригладить непокорные вихры, которые, к слову сказать, его ничуть не портили.
Сестры наследника, Анастасия и Мария, держались в сторонке. Конечно, легкомысленным принцессам хотелось, чтобы официальные церемонии поскорее закончились и начались танцы.
В толпе гостей можно было заметить самых разных героев.
Иван Крылов на правах старого друга стоял шагах в десяти от трона. Безупречный белый костюм (фрак, атласный жилет и панталоны) облегал его плотное тело – разве что слегка полнил. Но это его ничуть не заботило.
Глава полиции Порфирий Петрович держался поодаль, в углу зала, в компании молодых подчиненных, Петрова и Иванова. Те с важным видом делали записи в своих планшетах. Впрочем, если бы кто-то заглянул им через плечо, то обнаружил бы, что они просто рисуют стилусом забавные рожицы.
Под колоннами маячил авангардный музыкант Yessenin. На него с неудовольствием косился поэт-символист Александр Блок. Тут же был замечен и его приятель, граф Достоевский (импозантный, с холеной бородкой, доброжелательный и в то же время слегка отстраненный). Иногда он доставал из кармана помятый блокнот и что-то в нем писал, а может, редактировал.
По бокам от трона стояли навытяжку пажи в белых лосинах, в мундирах с золотым шитьем и с настоящими булатными саблями. Можно было подумать, что именно этими саблями они будут рубить торт.
Наконец по сигналу императора двое особых лакеев поочередно поднесли к свечкам газовые зажигалки на длинных рукоятках. Сразу шестнадцать огоньков затрепетало перед глазами гостей, и от них совершенно невозможно было оторвать глаз.
Вслед за этим и свет в зале притушили. Вечернее небо розовело в окнах, и золотой ангел летел над крепостью на том берегу Невы, и выглядело все это на редкость романтично.
Но вот двери зала распахнулись, и цесаревич Алексей показался на пороге – высокий, долговязый, еще по-мальчишески худощавый. Это отчасти скрывал его удивительный костюм, похожий на маскарадный: широкие дерюжные штаны из Америки, пробитые во многих местах медными заклепками, черная кожаная куртка и белые кеды, которые буквально светились в лиловом сумраке зала! Длинные темные волосы, устав с ними бороться, он откинул назад и, кажется, закрепил специальным воском.
Гости синхронно вздохнули. Принц был настоящий красавчик.
– Добрый вечер, господа, – сказал Алексей. – Прошу простить за опоздание.
Никто не прощал, но никто и не обижался: все знали, что это его вечер.
Алекс расцеловал обеих сестренок. Проходя мимо Крылова, отвесил церемонный поклон. Но у подножия трона он и вовсе, как говорится, преклонил колена – будто ожидал, что его станут посвящать в рыцари.
Должно быть, это было отступлением от ритуала. Но цесаревичу было на это наплевать. Он поднял голову и взглянул на царскую чету:
– Здравствуй, мама. Привет, папа. Как же я рад вас видеть… вдвоем…
Эти слова прозвучали бы странно, но не для них троих. У императрицы на глазах блеснула слезинка, а сын не выдержал и тоже шмыгнул носом.
(Достоевский что-то подправил в своем блокноте).
– Мы тоже рады, – сказал император. – Мы теперь всегда будем вместе. И ты… не теряйся.
Алексей кивнул. Улыбнулся.
Поднялся на ноги и спросил весело:
– Ну так что, пора свечки задувать?
Не дожидаясь разрешения, он приблизился к помосту, на котором был выстроен праздничный торт. Шестнадцать огоньков синхронно дрогнули, будто и они тоже волновались при виде именинника.
Царевич примерился и дунул.
Дул он сильно. Свечи затрепетали и разом погасли – и в этот самый миг за окнами загрохотало, и над Петропавловской крепостью вспыхнули разноцветные фейерверки!
– Ур-ра! – закричали гости и наперегонки бросились обнимать беднягу принца. Кто-то из заморских королевичей додумался облить принца шипучкой. Тот с визгом вырывался. Стало весело и липко.
Обойдя торт сбоку, Алекс подобрался прямо к сладкой Петропавловке и ухватился за марципановый шпиль собора. Помахал гостям рукой:
– Эй! Народ! Кто тут против Империи? Тому торта не дадим.
Подхватил на лету большую зеленую бутыль. Хлопнул пробкой и окатил первые ряды пенной струей:
– А хотя ладно. Лопайте все, кто хочет. Да здравствует революция!
И сам же подал пример: зачерпнул ладошкой здоровенный кусок торта и проглотил. Запил шипучкой из бутылки. Чуть не подавился при этом. И все равно сказал с восторгом:
– Это мой лучший ДР за всю жизнь!
Тем временем над Невой продолжали стрелять пушки, и оконные стекла мелко-мелко звенели. В темнеющее небо взлетали целые букеты разноцветных мигающих светлячков, гигантские огненные хризантемы, вертящиеся подсолнухи – и просто одиночные ракеты, которые запускали с корабликов. Что уж тут стесняться: день рождения наследника был государственным праздником!