Так, а что он там делал?
Напряжение пробегает от макушки до кончиков пальцев, но решаю не допытывать. Все равно не ответит.
— Следуйте за мной, — велю ему официальным тоном и указываю путь. Шагаю быстро и тихо, чтобы не тревожить больных, часть которых лежит в общем зале за простынями, а этот Безликий, черт бы его побрал, как назло, останавливается на пороге и разглядывает их, судя по повороту голову.
— Боитесь заразиться? — тихо шепчу ему, чтобы уже прошел или вышел, а не пугал мне здесь и без того страдающих людей.
— В отличие от вас я смертен, — еще и шипит мне в ответ, вновь намекая на мой «глупый» образ жизни.
— Тогда шагайте быстрее, одни боги знают, чем вас могла заразить та грабля, — предлагаю ему и вновь быстренько топаю вперед, и в этот раз он, хвала богам, соизволил статно прошагать следом.
Ей-богу, даже если это не Кайрон, он бесит почти так же. Есть в нем какая-то… Надменность? Бесячее самолюбие и непоколебимость. Но лекарь его подлечит, я ничего не буду должна, и он уйдет отсюда так же быстро, как и пришел.
С этими мыслями и завожу Его Величество в кабинет наставника Бартона, а этот гад еще так неспешно переступает порог, что уже треснуть хочется.
— Прошу, — выдавливаю из себя улыбку и просто хочу уйти поскорее. А еще побыть в одиночестве, подумать о том, что происходит. О капканах, например, о том, кто это делает, и о больных. Наблюдения радуют, но есть у меня странное чувство, что все тут будет непросто. Не люблю эту свою чуйку.
С такими мыслями и покидаю наконец-то Безликого и лекаря.
— Леди, — вдруг окликает меня Безликий в последний момент, и я перевожу на него взгляд в духе «слушаю», стараясь скрыть часть «говори быстрее». Но он, кажется, считывает все.
— Ввиду опасности, не думали нанять охрану?
Это он о себе, что ли? Я по его мнению миллионер местного масштаба? Или он в целом спрашивает? Не знаю, но отвечаю уже ставшей крылатой в моем мире фразочкой, влетевшей в голову:
— Денег нет, но вы держитесь.
Он, ясное дело, юмора не понимает.
— Никто и ни разу не заплатил достаточно? — слышу даже какой-то вызов в голосе, уже даже знаю, что скажет, если отвечу «нет». «А зачем вы тогда этим занимаетесь?». И оправдываться не хочется. Надоели.
— Это лекарня, и все деньги идут на больных, — отвечаю Безликому, хочу просто уже уйти, но все же слегка киваю ему.
Не знаю, кто там под маской, но он все-таки схлопотал из-за меня. И, честно сказать, помощь наставника Бартона — это слишком маленькая компенсация. Но я напоминаю себе, что, кто бы ни был под маской, он связан с Кайроном, если это не сам муж, а значит, ничего хорошего от общения с ним не будет. Лучше скорее расстаться.
Добредаю до комнаты выжатая, как лимон, а, проснувшись с утра, радуюсь легкости в теле и пению птиц за окном. Боги, как же пахнет свежей стриженой травой! Хочется греться под лучами солнца, проникающими в комнату и прямо мне на кровать, но, увы, служба зовет.
Потому умывшись и собравшись в привычную удобную простую одежду, выбираюсь из комнаты, составляя в голове четкий план действий, но не тут-то было.
Застываю, едва выйдя на порог, ибо…
— А он что тут делает? — охаю я…
Глава 47. Затмение
Кайрон:
Я был прав в своем решении насчет Оливии. Она сама сказала: моя жизнь — моя ответственность. Красивая фраза, но необычная для женщин.
Но она хотела, и я дал. Не полностью, разумеется. Приставил к ней шпиона, чтобы наблюдал. И чем больше читал доклады, тем четче понимал: оно мне не надо, у меня имеются куда важнее дела, чем исходить пеной изо рта от злости на ее упрямство.
— Докладывай только, если станет опасно, — рявкнул шпиону.
Меньше буду знать, буду крепче спать.
Но не спалось.
В первые дни. Потом стало лучше, она почти вылетела из головы, что не могло не радовать. Все было так, как я предполагал. Отпустило… Пока не поступил сигнал.
«Местные лекари что-то замышляют. Был подозрительный тип, лазил с мешком по двору». Давно я не пользовался стабильными порталами, но в этот раз организовал все так быстро, что даже не понял, как и когда я туда переместился. А затем пришел неприятный вопрос: «Зачем?».
И настиг он меня ровно тогда, когда я стоял в ночи перед какой-то разваливающейся хижиной. Это ее лекарня? Этого она хотела? Да быть не может! Готов был поспорить, что это ошибка, но нет, заметил в окне… Ее.
Измученную, в простом наряде, с крестьянской прической и… Счастливую, гоблины меня возьми.
Она вообще в курсе, что происходит? В курсе, что даже если сейчас ее не атакуют, то этот день настанет? Она в курсе, что пытается вылечить больных, от которых даже столица в шоке?!
Да она умереть может быстрее, чем сильные мира сего решат прихлопнуть неудобную женщину. Сама себя погубит и смеется?!
Смеется так, будто искренне счастлива… Болтает с лекарем, потом грустит. По-настоящему. С тоской смотрит в окно, и этот взгляд, тьма меня возьми, бесит!
«Видишь, ты несчастлива, тебе надо домой!» — так и хочется встряхнуть ее, но не услышит. Не поймет. Да даже не захочет ни понимать, ни слушать.
Вновь улыбается, хотя устала. Вон даже уголки губ немного опустились, а ведь так гонялась за молодостью и красотой, что тошно было от тех идей, что приходили в ее голову.
Она всегда была рисковой. Ради красоты, ради беременности на что только не шла, и потому продолжать с ней было опасно. Для нее в первую очередь. Но теперь ее риск выглядит иным. Даже каким-то благородным…
Тьма! Что я несу? Почему я вообще смотрю в ее окно, как какой-то мальчишка, который боится, что его поймают?
Самому становится мерзко от себя, надо уйти, и я уже почти, но… Она выходит во двор. Ночью. Одна.
Боги ее сохраните с такой-то беспечностью!
Честное слово, нанял бы ей охрану, но ведь не примет, даже если будет нуждаться. Безумная женщина! Характер тот еще под маской кротости оказался. Она вообще будто другой человек! И сейчас она иная… Не кричит, не