К этому времени солнце как раз начинает садиться, окрашивая небо, макушки деревьев и крыши домов в золотисто-алые тона. Красиво, и воздух стал приятно прохладным.
Хочется идти не спеша, наслаждаясь мгновениями, но в лекарне ждут больные, потому я ускоряю шаг и вот уже вижу двор и кучу старого постельного белья на веревках.
— Все в порядке? — тут же напрягаюсь, когда замечаю светящуюся кухарку у калитки. — С больными все хорошо?
— С ними-то да, — кивает она, а сама все выглядывает в разные стороны, будто кого-то ожидая.
— Тут сегодня какой-то плут забрался на кухню, — выдает она новость, от которой у меня кровь стынет в жилах.
— Плут? На кухню? Зачем? Неужто прознали про лекарство и пытались отравить? — охаю я.
— Не знаю, госпожа. Господин Безликий его схватил и куда-то повел вместе с собой. Такой страшный был, — выдает она, а я бледнею все больше с каждой секундой.
Нет! Ну вы посмотрите, какой беспредел! Я людям помочь пытаюсь, а тут...
— Хочу увидеть кухню, — тут же кидаюсь от калитки в дом, а кухарка за мной следом и причитает.
— Господин Безликий сказал, что преступник ничего не успел, не беспокойтесь, — продолжает женщина, пока я оглядываю каждый угол кухни.
Да уж...
А если он саму плесень испортил? И как только прознал про нее? Кто разболтал? Или наугад полез?
— Госпожа! — вдруг отвлекает меня от нервных мыслей кухарка.
Кидаю на нее взгляд, а она, не отрываясь, смотрит в окно, выходящее аккурат на калитку. Смотрит и почти не дышит, а пухлые пальцы впились в деревянный подоконник.
— Что там? — тут же подхожу к окну, сама уже всматриваюсь в улицу сквозь мутное стекло, и тут же замираю...
Толпа?! Откуда здесь толпа?!
Глава 52. Прочь отсюда
Вглядываюсь все внимательнее и прихожу в недоумение, ибо у калитки стоят одни лишь женщины. И их там человек двенадцать, не меньше.
Тут же перевожу растерянный взгляд на кухарку, а она также недоумевающе смотрит на меня.
— Хотите, я схожу и узнаю, в чем дело? — спрашивает кухарка, а сама взволнована не меньше меня.
— Погоди, — напрягаюсь я.
Кидаю взгляд на кухню, затем опять на толпу.
Если я кого и ждала, то жандармов, которые могут найти какой-нибудь яд в приготовленном мной лекарстве. А иначе зачем сюда пробрался какой-то гад, которого поймал Безликий? Но во дворе точно женщины. Притом самых разных возрастов.
— Может, нам стоит подождать господина Безликого? — едва кухарка озвучивает мои мысли, как я тут же даю себе мысленный подзатыльник.
— Сюда идут, — шепчет кухарка, и я вижу, как пожилая дама первой открывает калитку, а следом за ней идут и другие. — Чего же они хотят, госпожа?
— Сейчас и выясним, — киваю ей, и отряхнув складки на платье, ступаю из кухни в коридор, а после выхожу на крыльцо.
Толпа, нерешительно хлынувшая за ним во двор, тут же останавливается.
— Добрый вечер. Чем могу помочь? — спрашиваю вежливо и внимательно смотрю на женщин.
Вражды в их лицах не вижу, а вот решимость — да, она присутствует.
— Мы к вам, леди Оливия, за помощью, — сознается старушка и выглядит, она честно сказать, не очень.
Бледная, лицо осунувшееся, да и пальцы на руках подрагивают.
— Слышали, вы создали какую-то микстуру, — добавляет брюнетка помоложе, которая как раз поддерживает бабулю под руку. — И она даже новую, неведомую хворь побеждает.
Вот откуда ноги растут? Про антибиотик кто-то разболтал?
Кидаю взгляд на кухарку, но она, по всей видимости, не при делах, а вот за домом в саду, я замечаю женщину и двух мужчин, которые помогают мне по хозяйству и ухаживают за больными родственниками. Они разболтали?
— Госпожа Оливия, — тут же подбегает та самая женщина.
Худенькая такая, с обветренными губами и лохматой прической.
— Не специально я, — виновато шепчет она. — Я письмо на почте отправляла в свою деревню. А писать не умею, вот наговорил вслух, и… прознали, наверное.
Понятно. Оказалась виноватой, сам того не желая. А мне что теперь с толпой делать?
— Так чего вы хотите? — осторожно спрашиваю у женщин. Не интервью ведь взять они пришли.
А они мне в ответ, кто руки показывает, закатывая рукава, а там краснота. Кто стыдливо опускает голову, а кто прямо говорит.
— Можете ли вы нас вылечить, леди Оливия? — кряхтит бабуля.
А я застываю, глядя в ее выцветшие, немного затуманенные глаза. Я должна сказать, что лечить не могу по закону. Что лишь помощница, а лекаря Бертона сейчас нет. Если дела совсем плохи, лучше не ждать его, а обратиться в лекарню. И я говорю, но как же тяжело даются в эту самую секунду эти слова. Они буквально царапают горло, ведь я знаю, что там, в лекарне им не помогут так, как могла бы помочь я.
— Мы знаем о законах, леди Оливия. Знаем, что лекаря Бертона нет. Мы долго боялись, много ночей втихаря шептались меж собой, наблюдали, и все же пришли к вам., ибо сил терпеть больше нет. Местные лекари понятия не имеют, что с нами делать. Камнями пресловутыми своими водят, микстуры дают, а они то помогают, то хуже становится в разы. Мы понимаем, как это опасно, и коль велите будем за вас всем богам молиться. Все, что попросите, отдадим. Только помогите. Сил нет так жить, — продолжают женщины, а сердце будто шипы пронзают.
Потому что они правы. Их элементарно по закону мужчины не могут даже осмотреть, и это дикость. Дикость для меня, но не для местных.
А эти женщины все равно пришли. Толпой собрались, чтобы не было страшно, но рискнули, несмотря на то, что их тоже по голове не погладят… за попытку себя спасти.
Смотрю в их глаза, знаю, что нужно делать, знаю, что должна сказать, но говорю иное.
— Проходите. По одной.
Это все на что меня хватает. Голос сиплый, в горле будто камень застрял, а на глаза наворачиваются слезы.
И только одна из женщин ступает вперед, как вдруг раздается рык.
— А ну стоять!
Прокатывается грозный голос как гром среди ясного неба. Люди тут же вздрагивают и оборачиваются. А затем даже охать начинают.
Я же