– Он пришел из ваэийо, – дрогнувшим голосом сказала Варрейна в моих руках. – Ваэийо… место искривления божественной сути.
Ничто не могло его остановить. Появляющиеся на пути живые ветви он рвал с треском, а гигантского белого оленя, не прекращавшего нападать, бросал об стены, раскручивая за рога. Чей‐то роскошный меч торчал у трехрогого в плече, видимо, не доставляя лишних хлопот.
– Человек! – оскалился тот и забрался сверху на спинку трона. Все четыре конечности сошлись в одной точке, сделав существо похожим на жуткую деталь украшения. – Ты слышишь меня?
Я знал, к кому он обращался, но не торопился встречаться взглядом. Тварь окружали уцелевшие воины во главе с перевертышем, пока Фес с виллами выводили последних дворян из тронного зала.
Трехрогий раскинул лапы, явно решив покрасоваться. Грудь его украшали с десяток обломанных стрел, из пасти торчала чья‐то откушенная кисть.
– Ты найдешь меня, Человек. Совсем скоро. Ты знаешь, где мы встретимся! Там все и свершится! Ищи меня! Не смей забывать, что́ ты сотворил, или я приду за тобой и твоей новой семьей! – Он прыгнул.
Разрезало воздух резкое, словно росчерк молнии, движение тела с раздвоенным хвостом. Богатырь вскинул для удара мощную руку, но я понял: он не успеет. Никто бы не успел. Рогатая тварь приземлилась на все лапы, сбив нескольких стражников в латах, и исчезла во тьме оконного проема.
Воздух снова становился пригоден для дыхания.
– Я его слышала. – Варрейна стояла нагая, в человечьем обличии, закрывая меня собой. – Ты им нужен. Но пока я жива, клянусь лесом, тебя не заберут!
Домовые в панике носились по полу, унося куда‐то раздавленную еду, обломки посуды, лоскуты разных тканей. Многие таскали воду, надеясь успеть смыть пролитую кровь, пока та не засохла. Один, особо большой, принялся штопать дырки на скатерти прямо перед едва живым Лучезаром. Лиса захотела отвести его к знахарям, но подоспевшая служанка Ларминка настойчиво взяла княжича под локоть и по-хозяйски увела за собой куда‐то наверх.
Пока стражники прочесывали дворец Зимы и Лета и ближайшие окрестности, выжившие пытались прийти в себя. Убитых рогатой тварью насчитывалось ровно двадцать три: несколько горячих голов, возжелавших подвигом прославить свой Род, пара перевертышей-медведей, слуги восточного князя и стражники дворца, которым не повезло попасть под удары безжалостных когтей.
В спешном порядке во дворец были возвращены волхв и жрец Един-бога, не столько для отпевания погибших, сколько для получения ответов на волнующие вопросы.
– Это возмух-хительно! – прошипел владыка горного народа, обратившись к Бориславу. – Вы не с-смогли обеспечить безопах-сность даже на собственном празднике. Х-х-хотя и прятали за стенами убийц, нарушая законы Первого!
– Это была простая предосторожность. Только для защиты гостей! Я и не думал, что… – начал князь, но Бребий перебил:
– Вы лгали о своих друш-ш-шеских намерениях! Видимо, это знак богов: они не хотях-х видеть наш союс-с-с!
Его дочери послушно сгинули, стоило лишь тому приказать. На полу остались пятна гари, которые тотчас принялись замывать сосредоточенные домовые. Горный царь сухо поклонился людям.
– Это была ошибка. Но мы не виним ваш-ш народ. Прости, кровь Первого. Ничего не выйдет, – сказал он сидящей в одиночестве Софии, прежде чем исчезнуть.
Вслед за ним хотел улизнуть и Хозяин вод. Если бы Логи не швырнул обломанную столешницу через весь зал, отрезав рыбоподобным существам путь, то они так и ретировались бы, утащив хрустальную чашу подальше от места бойни.
– Куда собрался, карасеночек мой? Неужели у вкусной рыбоньки появились срочные дела? – ласково проворковала Варрейна, которая примостилась на плече у мужа и пребывала в зверином обличии. – И все вы! Правители земель Славии! Вы хотите сбежать? Куда же?
– Они даже не поняли, что сейчас произошло, любовь моя, – криво усмехнулся Логи, переступив босыми ногами по осколкам. Обратившись к напуганной нечисти, обнаженный мужчина спросил: – Как вы думаете, что случилось? Кошмары, вылезшие на свет костров и смех людей? Мой дом Кумельганы – колыбель жизни, но и там я не встречал никого, хотя бы немного похожего на этого врага! Думаете, нас они не тронут? С такой‐то силой? Один из них так и не умер, сколько бы ран ни получил!
– Важнее то, как второму удалось завладеть нашими умами? – спросила невысокая вилла, задумчиво приласкав ветви растения, проросшего прямо сквозь деревянный пол. – Он гораздо опаснее. Мы видели, слышали, но не могли дышать или двигаться.
– Точно кровь сковывал лед, – подтвердил кто‐то из потрепанных дворян.
Я сидел в стороне, наблюдая, как Борислав затравленно ищет поддержки среди своего окружения; как протрезвевший Дарн, вдруг впав в детство, дергает брата за рукав некогда нарядного кафтана, вопрошая, что это были за шутки. А вожак перевертышей раздавал указания уцелевшим слугам-медведям.
Они все хотели поймать трехрогого, но вряд ли понимали, насколько ничтожны их шансы.
Значит, он был настоящим. Мой кошмар. Здесь. Хорошо еще, что остальные не обратили внимания на его вызов. В ином случае не удалось бы избежать расспросов. Мой смешок спугнул крохотного домового, запихивавшего в рот остатки карамельного петушка.
«Только подумать, как все закончилось…»
Но вот вернулся Гнут, приведя за собой Хийну и слугу Един-бога. Князь бросился навстречу, словно увидел в них свое спасение.
– Он сказал, что служит богам, и использовал тайное колдовство! А вторая тварь – она не умирала! Даже когда ее Алешка порубил, не умерла, я своими глазами видел! – Борислав дрожал.
Казалось странным, что правители, державшие в руках сотни тысяч жизней и огромную власть, могли говорить так беспомощно, так человечно.
«Странно и страшно».
Горшок с мандрагорой лежал на боку, растение сжималось внутри, как маленький ребенок. Виллы побрезговали его поднимать, поэтому Хийна пошел за ним сам: встал на колени, зажег ветку вербы и окурил жуткий дар Нигола. Морщины на желтоватом лице углубились.
Хийна взял растение в руки.
– Настоящая, клянусь устами Дзевоны! Я слышал истории от своего учителя, а тот – от своего. Это же источник здоровья и долголетия – Мандрагора на Багрянце!
– А ну-ка, положи пакость басурманскую. Я ее мигом долголетия лишу, – вернувшийся богатырь Алеша кивнул на пол, продемонстрировав дубинку из обломков стола. Волхв поморщился.
– Не дали боги ума, так хоть терпение храни, дуболом. Это бесценный дар!
– Но принесенный супостатом, – молвили виллы. – От ущербного создания пахнет детской кровью. Мы боимся этого запаха… Князь, – они обернулись к Бориславу, – если ты хочешь мира с нами, князь, прикажи уничтожить мандрагору. Она принесет беду в твой дом!
На миг тот стушевался. Оно и понятно. Долгая жизнь, обещание защиты и славы – такому сложно противиться.
– Князь,