Баядер, Майной, Хорст, Энслин. Вся четвёрка в полном составе, двое мужчин и две женщины. Почти что состав группы «АББА», только играли на других музыкальных инструментах.
Слежки быть не должно. Даже если и была, то её сняли на ходу. Я же собрал всех, чтобы внести кое-какое интересное предложение. Но сначала требовалось всех подготовить и узнать настроение. По возможности вычислить — кто мог переметнуться на другую сторону или разочароваться в деятельности «Фракции».
Всё-таки сомневающихся и врагов лучше отбросить сразу, чтобы потом не попадать впросак.
— И что? Разве мы мало создаём шума? — хмыкнул Андреас. — Мы уже и так шумим настолько, что у некоторых капиталистов уши закладывает.
— Вот то-то и оно! Однако, какая польза от этого шума? Только привлечение молодёжи? Да, это хорошо, но надо учитывать, что молодёжь горяча и нестабильна. Ветер гуляет в голове, хочется воли и свободы! А нам нужна опора из серьёзного поколения! Из более старшего, которое ещё никак не может сломать прежний свой уклад ума.
— Что ты имеешь ввиду, Мюллер? — нахмурилась Ульрика.
— Я говорю о том, что совсем недавно комик Джонни Бухардт разыграл толпу достопочтенных бюргеров на Кёльнском карнавале. И этот розыгрыш был очень показательным. Уверен, что проверни он подобное в любом другом месте, ему бы ответили также!
Для нагнетания драматизма я даже сделал паузу. Посмотрел на сидящих передо мной лидеров сопротивления капитализму. Молодые, чуть старше того воинства, которое постепенно увеличивается и растёт. У самих ветер в голове и огонь в сердце…
— Что за розыгрыш? — спросил Хорст. — Что-нибудь сексуальное? Задницу показал?
— Тебе бы лишь о задницах думать, — хмыкнула Ульрика.
— О твоей я думаю всегда! — парировал Хорст.
— Поэтому так долго не выходишь из туалета, — заметила Энслин.
— Долго не выхожу, если и о твоей задумаюсь, — расплылся в улыбке Хорст.
— Ну ты и свинья, — фыркнула Энслин.
— Так что за розыгрыш? — спросил Баадер.
— Комик разогревал публику и начал выкрикивать кричалку футбольных фанатов: «Цике-цаке, цике-цаке», ему отвечали: «Хой-хой-хой!» Потом пару раз крикнул: «Гип-гип!» и ему ответили: «Ура!» А в третий раз он выкрикнул: «Зиг!» и что ему ответило большинство собравшихся?
— Хайль? — тихо спросила Ульрика.
— Ты знаешь старшее поколение, — вздохнул я. — Именно это они и выкрикнули. Для старшего поколения война не закончилась. Им очень сильно вдолбили в голову, что арийцы превыше всего, что на выкрик: «Да здравствует победа!» они отвечают хором. Американцы и британцы им в этом всегда рады помочь. Ведь вы знаете, что они всегда рады повоевать чужими руками, чтобы потом прийти и забрать победу себе. А германцы будут для них всего лишь пушечным мясом. Задурманенным, обманутым пушечным мясом. Вытравить это — наша первостатейная задача.
Я замолчал. В моём времени тоже была страна, которую одурманили, затуманили, обманули, а после направили умирать. И ведь соседями являемся, дружили раньше…
Приёмы англосаксов не изменились за прошедшие века.
— Вытравить? К каждому приходить и травить? — хмуро бросил Баядер.
— Ни в коем случае. Если мозги запудрены пропагандой, то эту пропаганду надо повернуть вспять. Нужно развернуть такую масштабную акцию, пущенную по всем фронтам, чтобы ФРГ всколыхнулось и охренело от такого. Чтобы волны от этого колыхания прошли дальше по всей Европе! Чтобы телевизоры, радио и газеты несли только наши идеи, наши слова и наши мысли!
— Говоришь красиво, но слова бы действием подкрепить. Журналисты продажны по натуре своей. Но они работают на пригретых местах и уходить с них в случае увольнения им будет некуда. Только если уходить с мешком на плечах. Но тут вопрос опять упирается в деньги. Ведь на такую акцию нужны финансы, а у нас, при всём желании, такого капитала пока нет, — проговорил Баядер.
— Опять будем грабить банки? — хмыкнул Хорст.
— Берите выше, господа! Мы ограбим секретный бункер! — поднял я палец. — Заглянем в германский «Форт-Нокс»! Знаете такой городок Кохем? В ста километрах от нас.
— Слышали чего-то, но… он же мелкий, там толком и нет ничего, — проговорила Ульрика. — Я там как-то проездом с бывшим мужем была и… скукотища и нудятина.
— Самое лучшее место для скрытой постройки, — вздохнул я, открыл приготовленную папку и начал рассказывать.
Я начал говорить так, как будто рассказывал интереснейшую сказку:
— Шестидесятые. Самая сгущёнка «холодной войны». Все ждали, что вот-вот — и конфликт из вялотекущего перерастет в горячую фазу. Что американцы всё-таки рискнут повторить свою авантюру с Хиросимой…
— Горячую? Ты про ядерную зиму? Или ты считаешь, что они ограничились бы парой авиаударов? — хмыкнул Баадер.
— Нет, конечно. Но помимо бомб, у власти были и другие идеи. Власти всерьез опасались экономических диверсий. Представь: страну наводняют фальшивыми деньгами. Гиперинфляция, экономика в параличе. Чтобы этого не случилось, Бундесбанк и создал это хранилище. Особую резервную валюту, на черный день.
— И кто об этом знал? Небось, пол-страны в курсе было.
— Ничего подобного. Всё держалось в строжайшей тайне. Знала только горстка избранных в штаб-квартире во Франкфурте. И всё. Для мира эти купюры были просто бумагой, но охраняли их пуще золотого запаса. Немецкий «Форт Нокс», вот как это потом назовут.
— И этот «Форт Нокс» решили строить на Мозеле? Среди виноградников? Почему именно там? — спросила уже Ульрика.
Я улыбнулся и начал показывать местоположение на карте:
— Почему там? Узкая долина, глубокое ущелье, скальные породы. Расчет простой: ударная волна от ядерного взрыва пройдет сверху, по гребням, а внизу, в долине, всё уцелеет. Да и кому придет в голову бомбить винодельческий регион в первую очередь? На это, по крайней мере, надеялись.
— Надеялись? Сомнительная стратегия. И что же, люди банка просто купили участок?
— Да, всё так и есть. Банк приобрел в городке Кохем жилой дом с бассейном, на живописном склоне, и почти десять тысяч квадратных метров земли. Всё сделано под видом ведомственного пансионата, с центром повышения квалификации. Идеальная легенда для секретного пункта обмена валюты, лучше не придумаешь.
— И никто не заподозрил? Никто не задавал вопросов? — почесал пробивающуюся лысину Хорст.
— Как же не задавали… Вот. Справки, вызовы, жалобы, — я выложил из папки несколько листов, исписанных от руки. — Лето шестьдесят второго. Местные жители, привыкшие к своей идиллической тишине, начали чувствовать вибрацию. По узким улочкам поехали грузовики с грунтом на выходе, бетономешалки застыли на входе. Народ засыпал жалобами совет. А в горе долбили, бурили, взрывали. В газетах пошли заметки про странное строительство.
— И что, банк признался