Поставил бы я себе какой-нибудь диагноз из психиатрии, но что-то сейчас совсем не хочется. Хотя там есть несколько болезней, при которых человек не узнаёт ни окружение, ни собственное тело.
Но раз я осознаю безумие происходящего, значит я не сумасшедший. И это — первая хорошая новость за сегодня.
Довольно думать о прошлом! Сейчас нужно понять, что мне делать дальше.
Подытожим… Получается, что сейчас с отцом мы живём в сарае некоего Харитона на птичьих правах. Не продал меня этот торгаш только потому, что отец был знахарем. Судя по тому, что я вижу, мы сейчас в какой-то деревне. А в таком поселении без знахаря — никуда.
Но прежде чем предпринимать какие-либо действия, нужно немного перекусить. Иначе точно подохну.
Я налил в стакан немного воды, размочил в ней хлеб и начал аккуратно, дозированно глотать еду. Сначала воду, затем смоченный хлеб, затем снова воду.
Нельзя набрасываться на еду после длительного голода. Желудок ещё не готов. Отвык уже от пищи. Если я сейчас, например, в себя говядину закину — будет, мягко говоря, неприятно.
Хорошо что у меня сохранились прошлые знания. Я и о себе смогу позаботиться, и отца вытяну. Ничего, прорвёмся!
Закончив трапезу, я сразу почувствовал, что меня начало клонить в сон. Видимо, вся кровь из головы потекла к желудку. Но скоро энергии станет больше. Парень, в котором я оказался, может, и ослаб немного, но тело у него крепкое. С этим можно работать.
Я подошёл к соломе, на которой лежал мой отец — Добромир.
Бажен пока что с кем-то болтал снаружи. Это хорошо. Не будет задавать лишних вопросов о том, откуда деревенский дурачок знает, как осматривать больного человека.
Да… Я не ошибся. Это пневмония. Причём тяжёлая. Бактериальная. Заразиться от него, скорее всего, ни я, ни Бажен не сможем. Но вот отца точно надо спасать. Как можно быстрее! И причин на то у меня целых две.
Во-первых, как врач… точнее, бывший врач, бросить больного в беде я не могу. Во-вторых, без отца мне и самому настанет конец. Пока у меня нет представления, как выжить одному в незнакомом мире, будучи подростком. Особенно с риском быть переданным в рабство.
Но такую инфекцию можно побороть только антибиотиком. А где я, чёрт возьми, возьму антибиотики?
Как я уже понял, в этом мире их, скорее всего, нет.
Я сжал кулаки. Два варианта: бросить отца и спасаться самому. Или попытаться ему помочь. Первый вариант логичен. Рационален. Но…
Я посмотрел на исхудавшее лицо Добромира. Этот человек не бросил слабоумного сына. Кормил его. Заботился о нём, даже когда сам болел. Я не могу знать об этом наверняка, но худеть тело парня, в котором я оказался, ещё не начало. Значит, отец ухаживал за ним до тех пор, пока не свалился сам.
Чёрт.
Я не могу его бросить.
— Эй, пацан! — Бажен вернулся в сарай, волоча за собой едкий дым самокрутки. Прокашлялся. — Ты чего с отцом делаешь?
Хм… Травы. Вот что мне нужно. Возможно, с помощью них я смогу сделать какой-нибудь отвар. Но опять же, для этого понадобится знающий человек. Знахарь тут всего один — и это Добромир.
— Отцу помогу, — твёрдо сказал я. — Только подскажите — где тут можно найти другого знахаря? В соседней деревне, может? Я дойду, узнаю, что нужно!
Бажен прищурился.
— Лад, а ты с каких пор человеческим языком разговариваешь? Что-то я тебя совсем не узнаю.
— За отца переживаю, — быстро ответил я. — Умирать не хочу. Понимаете?
Он промолчал.
Лучше не бросаться заявлениями, что я неожиданно излечился от слабоумия. Только лишние вопросы появятся. Логичнее будет оправдать свою мотивацию так. А дальше — посмотрим.
— В соседних деревнях знахари так себе. Да и далеко. Я бы посоветовал… — он замялся. — Есть ведьмак. За болотами живёт. Говорят, в знахарстве разбирается. Скитальцы так говорили.
— Скитальцы? — переспросил я.
Ведьмак? Интересно, это такая фигура речи, или этот мир настолько отличается от моего? Хотя… Вполне может оказаться, что так обзывают обычного знахаря-изгнанника.
— Тьфу! — Бажен махнул рукой. — Думал, поумнел, а тебе от голода только хуже. Месяц назад ты по деревне с палкой носился и орал: «Я стану Скитальцем! Буду монстров мочить!» Всё? Забыл?
— Забыл-забыл, — решил перевести тему я. — Так как до ведьмака добраться? В какую сторону нужно идти?
Скитальцы, монстры, ведьмак… Какого чёрта здесь вообще творится? Может, я всё-таки лежу в реанимации под ИВЛ, а мой мозг сочиняет историю на основе недавно прочитанной книги?
Даже если это так — сдаваться нельзя. Слишком уж я здраво мыслю. Не похоже это на сон. Буду бороться, сделаю всё, что в моих силах.
А уж если выяснится, что всё это — просто иллюзия… Ничего страшного! Потом посмеюсь с коллегами над тем, какие выкрутасы выдал мне собственный мозг.
— Повторю в последний раз, Лад, — нахмурился Бажен. — Болота находятся за Чертой. Черта — это единственное, что отделяет нас от обитающих за границей существ. Твой поход к ведьмаку может стать последним, что ты сделаешь в свой жизни. Всё равно пойдёшь?
Да куда мне деваться? Подыхать в рабстве? Нет уж.
Похоже, отправиться в путь — это единственное рациональное решение.
— Пойду, — уверенно кивнул я.
Не в моих принципах бросать умирающего в беде.
Тем более я уже гораздо лучше себя чувствовал, чем после пробуждения. Голова постепенно проходила, желудок наполнился едой. А вот со слабым телом я сейчас ничего не сделаю — над этим нужно будет работать постепенно.
— Что ж, ладно, — пожал плечами Бажен. — Ты уже в любом случае не жилец. Будет лучше, если ты сам выберешь свою смерть. Я не вправе тебе мешать. Пошли, — он хлопнул меня по спине и повёл за собой на улицу.
Солнце било в глаза. Я зажмурился, привыкая к свету. Лишь оказавшись на улице, смог снова разглядеть чёрные полосы на своей руке. Странное ощущение… Будто здесь была рана, но внутри сохранялось неестественное жжение.
Я осмотрелся.
Вокруг — покосившиеся избы, грязные тропы. Деревня. Маленькая, бедная.
Люди оглядывались на нас. Женщина с вёдрами поспешно отвернулась. Мужик у кузницы сплюнул.
А у изгороди стояла кучка детей.
Они смотрели на меня. И шептались.
— … как он вообще выжил после стычки с монстром?
— … говорят, твари в лес его уволокли…
— … он же не дышал, когда тело нашли…
— … отец что-то сделал, колдовство это…
— … на руку его взгляни!
Дети замолчали, когда я посмотрел на них. Разбежались.
Что это было?