Девушка заставила себя улыбнуться и прошла в кабинет.
— Добрый вечер! — радушно начала она, желая произвести приятное впечатление, но наткнулась взглядом на хмурого мужчину, стоящего у окна.
Небрежно застегнутая рубашка, закатанные рукава, мягкие домашние брюки, растрепанные волосы и отросшая щетина, закрывающая половину лица — на герцога незнакомец походил мало. Но кто знает, какие причуды у аристократов?
— Добрый… — он криво усмехнулся и взглянул на нее исподлобья. — Вы — няня?
— Да, я — фройляйн Гессен. Клара. Я увидела объявление в газете…
— Вы не местная, да? — как-то странно уточнил предполагаемый герцог.
— Ээээ… Нет. Я сегодня прибыла в столицу. Но у меня есть большой опыт обращения с детьми. У меня пять младших братьев и сестер. Я все время помогала маме. Умею купать, кормить, знаю, как делать зарядку — я читала все самые передовые статьи о детях в журналах. В нашем городе, Ельне, есть библиотека. Я посещала ее, пока училась в школе, и позже тоже…
— Когда вы готовы начать? — перебил собеседник, даже не пытаясь улыбнуться.
— А… Да хоть сейчас, если это нужно. Я…
— Приступайте. Прямо по коридору. Третья дверь слева. Если заблудитесь, дворецкий покажет. Если до утра продержитесь и сможете уложить ребенка, вы приняты. Остальное обсудим потом…
И он отвернулся, так и не представившись. Клара с трудом закрыла рот, прерывая поток рвущихся с языка вопросов, после чего развернулась и как можно тише покинула кабинет.
— Что сказал Его Светлость?
Оказалось, что дворецкий ждал ее в приемной.
— Ээээ… Если я продержусь до утра и уложу ребенка, то он меня возьмет. Он сказал, что вы можете показать, где… детская.
Все происходящее казалось еще более странным, чем само объявление. Но, по крайней мере, ей не придется думать о ночлеге. Как и о сне. И ужина, видимо, не будет.
— Следуйте за мной.
Не выказывая ни капли удивления, сопровождающий направился в противоположную сторону по коридору, откуда как раз доносился плач. И с каждым шагом он усиливался. Неужели, малыша оставили совсем одного? Где же его мать? Или хотя бы горничная?
Клара невольно ускорила шаг и едва не врезалась в широкую спину дворецкого, замершего у нужной двери.
— Вам сюда, — как-то тихо и чуть менее высокомерно произнес он. И даже посмотрел словно бы с жалостью.
— Здесь детская? — уточнила фройляйн, невольно испытывая неуверенность. Словно стоит ей открыть дверь, и пути назад уже не будет.
Дворецкий будто замялся и помедлил с ответом, а ребенок за дверью в этот момент выдал особенно громкий вскрик. Пальцы стиснули ручку двери и дернули на себя…
Кларе хватило пары секунд, чтобы понять, что комната вовсе не детская, а спальня. Здесь тоже горела лампа, но свет ее был приглушен, а шторы плотно задернуты. Пришлось немного подождать, прежде чем глаза привыкли к полумраку. Ребенок между тем продолжал плакать, и внутри звук его плача казался просто душераздирающим.
— Тише-тише, все хорошо, — начала повторять фройляйн, медленно продвигаясь к кровати. — Все хорошо, мой маленький. Сейчас я тебе помогу.
— Вы кто?
Хриплый голос, раздавшийся из темного угла, заставил ее подпрыгнуть на месте. Сердце екнуло в груди и застучало быстрее.
— Элементали! Простите, пожалуйста, — Клара вгляделась в полумрак в дальнем углу кровати, где ей почудилось движение. — Я — няня. Герцог только что нанял меня.
Говорить приходилось громко, почти кричать, чтобы перекрыть плач младенца, который вдруг подавился воздухом и захныкал совсем жалобно.
— Няня… Опять…
Теперь хрип напоминал стон. Словно тот, кто прятался в тени, мучился от боли. И уже давно.
По спине пробежали мурашки, стало не по себе, но Клара упрямо шагнула к кровати, на которой уже разглядела шевелящийся сверток пеленок, из которого торчала крохотная ручка. Она склонилась над малышом, привычным движением подхватила его на руки, заглянула в сморщенное и покрытое слезами личико.
— Ну, здравствуй! — фройляйн улыбнулась, быстро ощупывая пеленки, чтобы понять, нужно ли их менять. — Что случилось? Что такое? Почему ты так плачешь? Сухой. Ручка беспокоит?
Крохотные пальчики уже схватили выбившуюся прядь и от души дернули. Движение сопровождалось воплем. То ли радостным, то ли рассерженным. Хватка у младенца была превосходной. Уже хорошо.
— Давай не будем дергать меня за волосы, — Клара осторожно, но непреклонно освободила прядь и сразу же убрала ее за ухо. — Наверное, ты хочешь кушать? Или спать?
Руки уже привычно покачивали легкое тельце, но личико снова сморщилось, и из горла ребенка вырвался крик. Есть. Он однозначно голоден.
— И что же ты предпочитаешь кушать? Наверное, молоко?
— У меня его нет… — снова прошелестела темнота, на границе которой теперь угадывалась фигура в одеяле.
— Ничего страшного! На кухне наверняка есть коровье. А лучше козье!
Когда мама родила Бригитту, у нее тоже не пришло молоко. С кормлением сестры пришлось повозиться, но решение они нашли.
— Сейчас мы с тобой попросим дядю дворецкого передать на кухню нашу просьбу. Уверена, что уже через пару минут ее исполнят, и ты сможешь покушать!
Клара вглядывалась в хмурое личико и продолжала говорить и улыбаться. Малыш немного притих, хотя еще и хныкал, но хотя бы перестал так отчаянно кричать.
— Она не пьет…
Шепот из темноты уже не казался таким жутким.
— О, так ты — девочка? Какая ты красавица! Ничего, мы что-нибудь придумаем. Главное — найти молоко. Вы не возражаете, если я выйду с ней в коридор?
— Нет…
Голос был едва различим, но все же внятен. Клара поспешила к двери, пока малышка не раскричалась, и выглянула в коридор. На счастье дворецкий никуда не ушел. А при ее появлении успел даже состроить равнодушное лицо, но проблеск надежды на нем фройляйн Гессен заметила.
— Не могли бы вы попросить кухарку согреть стакан молока? Лучше козьего, но если его нет, подойдет и коровье.
— Конечно, — величественно кивнул мужчина.
— И принесите к нему ложечку. Самую маленькую. Пожалуйста.
Бри тоже отказывалась брать в рот бутылочку. Сколько ночей они не спали, пока Клара не решилась поить сестру с ложки? Сделала она это от отчаяния. Просто не зная, как еще ее накормить. И казавшаяся глупой идея стала спасением.
Продолжая качать ребенка, девушка вернулась в спальню и заметила еще несколько дверей справа.
— Может быть, соседняя комната детская? — уточнила она, обращаясь к тени. — Мы могли бы уйти, чтобы вы поспали и отдохнули.
Темнота ответила тишиной, а затем судорожным вздохом, в котором почудился всхлип.
— Первая дверь…
— Хорошо.
Детская оказалась еще более волшебной, чем холл. Стоило войти, и в каждом углу вспыхнуло по лампе. Но свет их,