Великий герцог отвернулся, невольно глянув в окно. Рассматривать сейчас там было решительно нечего.
— Пусть так… Я готов поверить, что со временем баронесса прониклась к Герхарду чувствами и привязалась. Но это не отменяет того, что его скорбь может строиться лишь на внушении.
— Возможно, тебе проще верить, что все действительно так. Но любому внушению приходит конец. И оно закончилось бы со смертью Милисент. А Герхард все еще страдает…
Настолько, что совершенно перестал заниматься делами, а в особняке творится, элементали знают что.
— Хорошо, может быть, я не прав. Может быть, я не разглядел во вдове барона чего-то большего. Но к Юстасу моя слепота не относится. Он страдает отнюдь не из-за неразделенной любви, а из-за больного самолюбия.
— Кристиан!
Да, любая мать видит своего ребенка лучше, чем он есть на самом деле. Или хотя бы желает видеть. Или очень верит. Ивон предпочла бы, чтобы Юстас женился и привел жену в дом. Конечно, она постаралась бы подыскать молодоженам отдельный дом, чтобы не мешать, но наверняка каждую неделю приглашала бы их на ужин, а о невестке постаралась бы узнать все. А уж внуки…
Порой мечты исполняются совсем не так, как хочется.
— Давай оставим этот разговор до возвращения Юстаса, — примирительно предложил он. — Завтра у меня встреча с Георгом. Я предложу ему замену невесты.
Выражение лица жены снова изменилось, стало сосредоточенным. Их общее неожиданное решение постепенно реализовывалось.
— Значит, она согласилась.
— Да.
— Я рада. Сеньора де Торрадо будет замечательной императрицей.
Во фразе прозвучала странная неуверенность, заставившая насторожиться. Но Ивон уже опустила взгляд и снова стала складывать крохотные рукава.
В этом году будет тридцать лет, как они женаты. Круглая дата. И весьма символичная. Три десятка лет. Долгий путь от застенчивого «вы» и опущенных глаз, до обращения по имени и бесед по душам. Нужно будет приготовить подарок. Что-то особенное. Жена любила музыку, а в Аринии появился новый тенор, о котором писали в газетах. Можно будет организовать ему гастроли. Или небольшой концерт. Для узкого круга.
— Ульрике возвращается на этой неделе, — добавил Кристиан то, о чем вовсе не собирался говорить. И никогда не сказал бы раньше, соблюдая негласную договоренность. Но после помолвки и того, что сделала Ивон, молчание впервые казалось ложью.
Она не ответила. Несколько минут они сидели в тишине, пока герцог не решил, что пора уходить. Они обсудили все, что он хотел. А жена явно хотела отдохнуть.
Около двери его нагнал тихий окрик:
— Кристиан.
— Да?
Он обернулся. Ивон сжимала спинку кресла и смотрела на него. На лице отразилась решимость и спокойная уверенность:
— Я хочу развод.
Глава 3. О холоде…
В порту шла разгрузка торговых кораблей Альбиона. Тяжелые, неповоротливые махины современных механизмов медленно съезжали на пирс. Их корпуса укрывали плотные, темные полотна, пропитанные жиром, чтобы уберечь металл от влаги и мороза.
Дитрих наблюдал за разгрузкой из окна резиденции градоначальника Веднеса, любезно предоставившего комнаты для свиты советника короля. Сам господин Нильсен сейчас находился непосредственно в порту, лично контролируя разгрузку товара, за который почти весь город мог ответить головами.
— Впечатляюще, не правда ли? — Ингемар как всегда подошел бесшумно. — Такое великолепие… Торжество разума и силы в одном изобретении.
Сползая на пирс, новомодные цистерны или, как их правильно было называть, танки, двигались в предназначенные для них ангары, где и будут ждать своего часа.
— Как твои успехи с изобретением герцога Рейса? — советник легко сменил тему, но не интонацию. Он обладал удивительной способностью даже о самых сложных делах говорить мягким, ласковым тоном, обманывающим многих, кто видел его впервые.
Когда-то Дитрих тоже им обманулся, подумав, что заговоривший с ним человек, добр.
— Есть результаты. Кажется, я понял, как герцог стабилизирует тьму в одном состоянии. Последний эксперимент оказался удачным.
— Замечательно. Хорошая новость.
Ингемар светло улыбнулся, разом становясь моложе. Высокий, сухощавый, с темными волосами, тронутыми сединой, он не производил серьезного впечатления. Обычный, немолодой мужчина в возрасте за пятьдесят. Однако он являлся единственным не военным, к кому король Харольд прислушивался. А порой и в самом деле спрашивал совета.
Дитрих отвернулся от окна и отошел к ближе к печке. Он всю свою жизнь провел во Фреденсберге, но так и не смог относиться к холоду как к данности. Чтобы стать северянином, нужно родиться со льдом в крови и огнем в сердце, так здесь говорили. Ему же, по словам покровителя, льда явно не хватало.
— Есть еще одно приятное известие, — советник тоже отвлекся от созерцания, подошел к сервированному расторопными слугами столику и наполнил бокал глинтвейном. По небольшой гостиной поплыли ароматы гвоздики, корицы и винограда. — Нашему союзнику в Ференции удалось блокировать парламент. Скоро он будет утвержден как глава правительства. Выпьешь со мной?
— Конечно, — Дитрих взял протянутый бокал, ощущая приятное тепло. Сам Ингемар предпочитал крепкий аквавит, который и налил себе. К запаху пряностей и вина добавился аромат тмина. Пил советник крайне редко, но сегодняшний день явно добавил ему радости.
— Пусть и другие наши планы будут столь же успешны!
Короткий звон бокалов ознаменовал торжественность момента. Дитрих с наслаждением глотнул теплый, пряный напиток, ощущая, как по телу разбегается застоявшаяся кровь.
Все утро он работал в подвале, выделенном ему для экспериментов. Помещение не отапливалось, и мужчина заметно продрог. Однако результат того стоил.
— Ты все еще считаешь войну необходимой?
Он был одним из тех, кому позволено задавать подобные вопросы. Кому-то другому советник просто не ответил бы, однако его удостоили сначала пронзительного взгляда серых глаз, а затем и ответа:
— Война — последнее средство дипломатии. Я не хотел бы к ней прибегать, но нужно быть готовым ко всему. Сантамэли успешно пережили твою авантюру, пришлось разработать новый план, и сейчас я его реализую.
Дитрих сжал зубы, как всегда, когда ему напоминали об ошибках. Ответный гнев привычно рванул наружу, но мужчина сдержался. И даже выдавил улыбку.
— Мы получили возможность исследовать их технологию, — напомнил он о прихваченном с собой цилиндре из угнанного автомобиля.
— Да, поэтому твое путешествие нельзя считать полностью провальным, — Ингемар прошелся по гостиной, снова вернувшись к окну. Дома в Фреденсберге строили небольшие с маленькими комнатами, которые удобно отапливать. Долго по таким не походишь. — Хорошо, что я не ждал многого.
Рассуждать о чужих неудачах легко. Попробовал бы сам сориентироваться в чужой стране, найти союзников, раздуть тлеющие угли до пламени, готового пожрать все на своем пути. Не вина Дитриха в том, что Сантамэли оказались умнее и успели подготовиться.