Дверь кабинета открылась, внутрь зашел патриарх РПЦ, сопровождаемый с двух сторон одетыми в простые рясы монахами. Патриарху в этом году уже исполнилось семьдесят семь, на свой возраст он держался более-менее нормально, но видимо для долгих прогулок все равно нуждался в помощи. Монахи осторожно подвели патриарха к стулу для посетителей, усадили мужчину и молча удалились, оставив нас наедине.
— Добрый день, Сергей Михайлович, — называть собеседника по церковному сану было как-то странно, ну не «товарищ патриарх» же к нему обращаться, в самом деле. — Как себя чувствуете?
— Здравствуйте, кхм… — Патриарх наткнулся взглядом на мою недоуменно поднятую бровь и подавился заготовленными словами. Ему понадобилась секунда, чтобы переключиться на другой стиль общения. — Спасибо, хорошо себя чувствую. Насколько это вообще возможно в моем возрасте.
— Вы просили о встрече. Я так понимаю, речь пойдет о праздновании в следующем году тысячелетияКрещенияРуси.
— Именно так, товарищ генеральный секретарь. Я от лица Русской Православной Церкви и всех верующих нашей страны прошу дозволить нам проводить праздничные мероприятия без давления партийных органов.
— Понятно… — Я откинулся на спинку кресла и еще раз окинул собеседника взглядом. На встречу с руководителем страны Пимен пришел в своем стандартном облачении, в этой белой шапке с «приемной антенной» на макушке и золотым шитьем на «лацканах». Никакого сочувствия церковники у меня не вызывали, будем честны, РПЦ всегда была организацией с сомнительной репутацией, а уж зная, во что все это «ЗАО» превратится после 1991-го года… С другой стороны, я давно принял решение не судить людей по несовершенным еще делам, да и не дожил этот патриарх до «независимости», там другие люди отжигали. — О каких мероприятиях идет речь?
(Патриарх Пимен)
— Моя канцелярия подготовила перечень, я бы хотел, чтобы вы сами с ними ознакомились. К сожалению, на низовых уровнях отношение к церкви очень разнится, кое-где нам целенаправленно вставляют палки в колеса, запрещая фактически любую деятельность…
— Это вы про создание духовно-административного центра на территории бывшего Данилова монастыря? — Некая оттепель в отношениях церкви и государства наступила на самом деле еще до меня.
— За это Партии и Правительству большое спасибо… — Я подвинул к себе достаточно толстую папку, принесенную Пименом, и… отодвинул ее в сторону, показывая, как бы, что ознакомлюсь с материалами позже.
— 1000 лет КрещенияРуси — это без сомнения важное событие, — я кивнул своим мыслям. — Как минимум в историческом смысле так точно, глупо это даже отрицать. И даже если прямо сейчас мы декларируем атеизм в виде основной государственной «религии», опять же нельзя не признать, что именно православие повлияло на формирование нашей культуры.
— Конечно, товарищ генеральный секретарь… — видимо, патриарху показалось, что я его поддерживаю, но мысль была немного не о том.
— Именно благодаря действиям церкви до 1917 года, которая тянула из народа все соки, революция во многом и стала возможной… — Там, конечно, все было гораздо сложнее, но отказать себе в удовольствии посмотреть, как Пимен сдуется подобно воздушному шарику после этих слов, я просто не смог. — Однако оставим это, не будем трогать дела давно минувших дней. Я согласился на встречу, чтобы услышать от вас, как церковь может помочь нашему государственному строительству.
— А…
— А вопрос опраздновании 1000-летия Руси будет решен по результатам нашего разговора. — Как там говорят китайцы: «Ты почешешь спинку мне, а я почешу тебе».
У стороннего наблюдателя мой интерес к делам РПЦ мог вызвать недоумение. Где Генсек и где церковь? Это же практически параллельные прямые, которые, как известно, не пересекаются. Вот только реальная жизнь она зачастую несколько сложнее первичных математических аксиом.
В центре страны мне церковь была не нужна. Я не собирался давать ей какую-то свободу, разрешать открывать новые монастыри или, прости господи, возвращать имущество. Обойдутся. С другой стороны, расширить влияние православия на «окраинах империи» виделось совсем не ошибкой. В первую очередь там, где есть угроза проникновения радикального исламизма. Средняя Азия и Кавказ в этом деле выглядели достаточно уязвимыми регионами, где государство уже плотно подчистило «светскую религию», но при этом не успело заполнить вакуум тяги к высокому сельского человека. Коммунизм — что не говори, как бы не рассказывали нам «отцы-основатели» про единение рабочих и крестьян — был идеологией городской, обычному крестьянину не близкой. И если сравнить уровень урбанизации, то при среднем показателе СССР в 62%, Средняя Азия тут сильно отставала. Таджикская ССР — 35%, Киргизская — 38%, Узбекская — 41. Забавно, что казахи и туркмены тут отличались со знаком плюс по сравнению со своими соседями, и именно там проблем с религиозным фундаментализмом — в Туркмении правда имелся другой, но это уже иная история — было меньше.
— Поэтому я предлагаю РПЦ сосредоточиться на работе в Средней Азии и на Кавказе. С возможностью открывать там новые церкви и даже, возможно, монастыри. Пора православию вспомнить о миссионерской работе, о том, что одной из христианских добродетелей во все времена считалось приведение в лоно веры новых последователей со стороны. А не только «стрижка» уже имеющихся.
Такой цинизм явно покоробил Патриарха, Пимен некоторое время молчал, по-старчески пожевывая губы, но через минуту все же соизволил ответить.
— Я рад, что государство в вашем лице, Михаил Сергеевич, все же нашло способ видеть в церкви союзника, а не врага. Вера людей…
— Вера людей в Бога или любые другие высшие силы к церкви не имеет вообще никакого отношения. Мы сейчас обсуждаем не веру, а церковные институты, потрудитесь отвечать на вопросы более предметно. Потому что есть мнение, что для новой, более активнойработы РПЦ может понадобиться и новый, более активный патриарх.
Это тоже был сложный вопрос. Пимену в любом случае недолго осталось: два-три года, больше он не протянет. И кого ставить вместо него? Ридигера? Так он показал себя той еще сволочью в моей истории, вся эта тема с завозом беспошлинной водки и сигарет. А с другой стороны, может, такой персонаж во главе советской церкви и нужен, чтобы продвигал государственную политику и не пытался вмешаться в идеологические процессы. А то ведь если поставить на место патриарха реально верующего епископа — ну, допустим, там такие есть, я в этом сильно не уверен, но допустим — так ведь можно и бунт получить. Слишком уж перпендикулярны курсы у СССР как государства, построенного на идее научного материализма, и церкви, которая по определению базируется на вере в некого чувака, сидящего за облаками.
В одну телегу впрячь нельзя
Коня и трепетную лань.
Обсудили с патриархом перспективы работы в республиках СССР, можно даже сказать, нашли общий язык. Патриарх посетовал, что ранее РПЦ было прямо запрещена такая деятельность, в частности, положение «О религиозных объединениях» прямо запрещало вести миссионерскую деятельность, включая работу с детьми и вообще любую внехрамовую деятельность. А с 1970-го года, когда контроль за этой деятельностью сосредоточили в совете по делам религий, гайки оказались закручены еще сильнее. И опять же то, что было «совершенно точно» запрещено для РПЦ в центральной части СССР, очень спустя рукава контролировалось на окраинах…
— Как вы думаете, Сергей Михайлович, контроль за деятельностью мусульманских общин в СССР столь же строг, как за их деятельностью православных?
— Не могу ничего утверждать, Михаил Сергеевич. Не имею привычки смотреть через забор на то, что делается в соседнем огороде, — все Пимен знал, конечно же, просто обострять не хотел. А вот я — наоборот.
— А стоило бы. Этот огород не соседский, — в моем голосе помимо воли прорезалось раздражение, — а наш общий. А тех, кто желает посреди этого общего огорода забор поставить, мы этой весной во множестве посадили в тюрьму, и даже пару новых специальных статей в Уголовный кодекс добавили. «Сепаратизм» и «Пропаганда сепаратизма». Слышали о таких.