– Почему он издает эти звуки: «си-гэ си-гэ»? – спрашивает она секунды через три. – У него что-то в горле застряло?
Я давлюсь смехом.
– Так звучит современная музыка, – говорит Ба [2] на мандаринском, как всегда дипломатично.
– Как по мне, это даже мило, – встреваю я, покачивая в такт головой.
Ма оглядывается на меня с равнодушно-хмурым видом:
– Не верти так головой, Ай-Ай. Выглядишь как цыпленок.
– В смысле, вот так? – Я качаю головой сильнее.
Ба прикрывает улыбку рукой, Ма цокает языком, а Эмили – мне всегда казалось, что на самом деле она восьмидесятилетняя старушка, заключенная в крошечном теле девятилетки, – испускает долгий, театральный вздох.
– Подростки, – бормочет она.
Я подталкиваю ее локтем в ребра, на что она отвечает тычком, между нами завязывается шуточная борьба, которая прекращается, только когда Ма грозит накормить нас на ужин пустым рисом.
Если честно, именно в эти моменты – когда машину наполняет музыка, за окнами свистит ветер, послеполуденное солнце золотит деревья, а моя семья здесь, рядом со мной, – я чувствую… счастье. Подлинное, истинное счастье, вопреки всем переездам, расставаниям и новой жизни. Вопреки всему.
Глава вторая
Но вскоре мое настроение меняется.
Как только мы подъезжаем к воротам школы «Уэстбридж», я осознаю роковую ошибку. Все одеты во что угодно, но только не в юбки и белые рубашки. Милые летние платья. Кроп-топы и джинсовые шорты. Преподаватели не уточнили, какой должна быть одежда, и я наивно предположила, что, как и в моей прошлой школе, все каждый день ходят в форме.
Когда мое семейство начинает выходить из машины, к горлу подкатывает приступ паники. Нет, конечно, у меня не будет неприятностей из-за того, что на мне надето, – просто я выгляжу глупо и буду выделяться. Как Бестолковая Новенькая – которой, по сути, и являюсь, но от этого не легче.
– Ай-Ай! – Ма стучит в окно. – Куайдянь!
«Шустрее».
Я быстро благодарю водителя и выхожу на улицу. Ну хотя бы погода хорошая: ветер утих, превратившись в мягкий, шелковистый бриз, долгожданная передышка от жары. И небо! Красивое небо, сочетание пастельно-голубых и приглушенно-розовых оттенков.
Вдыхаю. Выдыхаю.
«Все будет хорошо, – говорю я себе. – Все хорошо».
– Идем, Баба, – говорит Эмили и тащит Ба в секцию кампуса начальной школы, ее стены выкрашены в яркие цвета. Тошнотворно яркие, если хотите знать мое мнение. – Ты обязан поговорить с мисс Хлоей. Я рассказала ей, что ты поэт и что раздаешь автографы в больших-больших книжных магазинах, – она та-а-а-ак впечатлилась! Сначала она мне не поверила, но я попросила ее погуглить твое имя, и потом…
Со стороны кажется, что Эмили чувствует себя прекрасно. Потому что так и есть. Куда бы мы ни поехали, у сестренки ни разу не было проблем с адаптацией. Кажется, мы могли бы отправить ее в Антарктиду и спустя две недели найти тусующейся вместе с пингвинами.
Мы с мамой идем в противоположном направлении – туда, где находятся аудитории старших классов. В широких серых коридорах уже довольно много родителей и учеников – одни направляются внутрь, другие пробираются наружу. Как я и ожидала, глаза нескольких учеников задерживаются на моей плотной юбке и блейзере, который явно мне великоват. Прежде чем они отворачиваются, на их лицах мелькает смесь жалости и насмешки.
Я выпрямляю спину и поднимаю подбородок. Ускоряю шаг.
«Все хорошо».
Мы доходим до кабинетов старших классов слишком быстро.
Внутри шумно. Повсюду одноклассники; учителя ждут за столами начала занятий. Никто не здоровается со мной, и я отвечаю взаимностью.
Хотя занятия в школе начались почти месяц назад, я так ни с кем и не успела познакомиться. Все имена, лица и кабинеты просто слились воедино. Мы все равно выпустимся через год, ни к чему «привлекать к себе внимание», как любили говорить мои прежние учителя, и привязываться к людям, чтобы потом через несколько месяцев перестать общаться. Поскольку из-за маминой работы мы все время переезжаем, такое случается со мной постоянно: эта медленная, болезненная, чересчур предсказуемая трансформация из незнакомцев в приятелей или друзей и обратно в незнакомцев, как только очередная школа остается позади.
Я не мазохистка, чтобы проходить через это снова.
К тому же во всей моей параллели меньше тридцати учеников, и каждый из них уже явно выбрал себе компанию. Справа от меня группа девчонок визжит и обнимается так, словно с момента их последней встречи прошли годы, а не часы. Где-то поблизости другая компания что-то бурно обсуждает, переключаясь между тремя языками – английским, корейским и каким-то еще. Что ж, обычное дело для международной школы.
– Ах! А вот и вы!
Мой учитель английского и классный руководитель, мистер Ли (европеец, несмотря на фамилию), машет мне рукой, его глаза блестят за толстыми очками с громоздкой оправой. Его словно прокляли этим младенчески-круглым лицом и непослушными волосами с проседью, что в совокупности дает эффект, будто ему то ли слегка за тридцать, то ли хорошо за пятьдесят.
– Присаживайтесь, присаживайтесь, – говорит он бодро, указывая на пару стульев у своего стола. Затем переключает внимание на Ма, и его улыбка становится шире. Так смотрят на симпатичного малыша в парке. – А вы… мама Элизы, полагаю?
– Да. Я Ева Юй, – говорит Ма, тут же включая Жизнерадостный Деловой Тон, который использует при общении с белыми людьми, чтобы звучать «по-американски». Она протягивает руку с безупречным маникюром. – Приятно познакомиться.
Мистер Ли немного хмурит брови, пожимая ее ладонь, а затем хмурится сильнее, когда осознает силу рукопожатия. Я догадываюсь, что он пытается сопоставить свое впечатление от реальной Ма с теми стереотипными ожиданиями, которые у него появились, как только он обратил внимание на ее незападную фамилию.
Ма отпускает его руку первой и откидывается на спинку стула с легкой самодовольной улыбкой.
Я знаю: ей это нравится. Ей всегда нравилось удивлять людей – а это бывает часто, поскольку они вечно ее недооценивают. Одной из главных причин, по которой она занялась консалтингом, было шутливое замечание друга, что ей никогда не выжить в мире больших корпораций и многомиллионных счетов.
– А теперь… – Мистер Ли прочищает горло и снова поворачивается ко мне. – Поскольку ты здесь новенькая, давай я еще раз быстро повторю правила, хорошо? – Он не ждет, пока я отвечу. – А потом минут десять я поговорю с твоей мамой о твоей текущей успеваемости на уроках английского, твоем отношении к учебе, предметах, на которые стоило бы обратить внимание, – и все такое прочее. Так вот, правила: не перебивать, не задавать вопросов