– Торрес, – донесся из динамика голос субкомиссара.
– Это Креспо. Нам нужна мультимедийная комната с проигрывателем для восьмимиллиметровых кассет.
На другом конце повисло молчание.
– Понял. Значит, в сейфе были кассеты?
– Да. – Андер сделал паузу. – Субкомиссар?
– Слушаю?
– Пусть Лопатеги тоже придет посмотреть.
– Разумеется, – коротко ответил Торрес и повесил трубку.
Гардеасабаль положил руку Андеру на плечо, и оба направились к патрульной машине. По дороге до комиссариата в Деусто они не проронили ни слова.
Мультимедийная комната была погружена в рассеянный полумрак, позволяя лучу света от проектора беспрепятственно ударяться о белую стену. Дверь изолировала присутствующих от повседневной суеты снаружи. В дальнем углу на черных пластиковых стульях в разных позах сидели люди: со скрещенными ногами, откинувшись на спинку, нетерпеливо вцепившись в подлокотники. Пятеро мужчин с замиранием сердца ждали, когда первые кадры нарушат белизну стены. Директор Лопатеги, субкомиссар Торрес, Андер и остальные члены группы – Гардеасабаль и Альдай – сосредоточено следили за экраном.
Инспектор нажал кнопку воспроизведения, и пленка начала раскрывать свой секрет. Первый кадр показывал совершенно идиллическую, как на рождественской открытке, сцену. В центре экрана на фоне заснеженного пейзажа величественно возвышалось раскидистое дерево. Команда узнала его мгновенно: это был старый дуб в усадьбе в Каррансе. Тот самый, чей ствол ощутил последние удары сердца Карлоса Бонапарте. Перед древним деревом зияла нарушающая безмятежность снежного покрова темная яма.
Какое-то время камера оставалась неподвижной, показывая лишь эту сцену. Однако изображение немного тряслось, словно рука оператора подрагивала от волнения. Очевидно, он это понял, потому что вскоре кадр слегка опустился, а дрожь исчезла – камеру закрепили на штативе.
Спустя несколько секунд четыре человека в длинных черных плащах с капюшонами на головах двинулись вперед, выстроившись в два ряда, и направились к дубу. Поравнявшись со стволом, они остановились. Оба ряда развернулись лицом друг к другу, расступились и образовали вокруг ямы круг.
В этот момент они начали распевать невнятную литанию [29], сила и громкость которой нарастала по мере того, как исполнители погружались в некий гипнотический транс. Все двигались в такт словам, выворачивая руки и выгибая тела в странных позах, простирая ладони от неба до земли, хватая пригоршнями снег и скрытую под ним почву.
В кульминационный момент этого исступления в кадре появились еще двое. Первый человек был одет в такой же плащ, как и остальные, но вместо капюшона его лицо скрывала гротескная маска с головой козла. Акербельц [30]. Второй была молодая девушка в белой ночной рубашке. У присутствующих появился ком в горле: они узнали Селию Гомес.
Селия и Акербельц остановились перед дубом, спиной к камере. И тогда, из дальнего угла кадра, появилась стройная женщина, облаченная в такой же черный плащ, как и остальные, только капюшон ее был откинут, открывая длинные светлые волосы цвета спелой пшеницы и кожу белее снега, по которому она ступала. Андер мгновенно узнал Астрид Нильссон.
Астрид заняла центральное место в кадре. Она прижалась спиной к стволу дуба и пристально смотрела на несчастную Селию. Женщина подняла руки, и песнопения прекратились. На поляну опустилась тишина.
– Великая Дама, о Великая Дама, прими нашу скромную жертву и отведи от нас зловонное дыхание смерти еще на один год!
Астрид простерла руки к ночному небу. Как только она замолчала, все присутствующие приняли ту же позу и начали скандировать какое-то имя, сначала тихо, а после все громче и громче. Охваченная экстазом женщина осталась в прежней позе. Внезапно Акербельц встал у Селии за спиной, схватил ее за затылок и заставил склонить голову вбок. Затем он вонзил ей в шею шприц. Девушка, казалось, потеряла сознание, и в этот миг Акербельц толкнул ее вперед, и она рухнула в яму, зияющую в земле, словно рана. Толпа закричала в исступлении, подобно хору безумных фанатиков. Фигуры вышли из кадра, а когда вернулись, у них в руках были лопаты. Они начали засыпать яму, скрывая тело Селии под землей.
Андер остановил запись.
Торрес прикрывал рот ладонью правой руки, не в силах отвести взгляд от экрана или произнести хоть слово. За все годы службы в полиции он никогда не видел ничего подобного.
– Продолжим, господа, – сказал Андер, нахмурившись.
Он сглотнул слюну и снова нажал кнопку воспроизведения.
История продолжилась. Астрид опустила руки, и остальные участники этого безумного ритуала последовали ее примеру. Она улыбнулась и отдала какое-то распоряжение. Все опустили капюшоны и начали сливаться в братских объятиях. Лишь Акербельц остался в стороне: он не снял маску и не присоединился к общей радости. Толпа дружно двинулась к камере. Несмотря на чудовищную сцену, свидетелями которой они только что стали, на их лицах играли довольные улыбки. Астрид подала знак оператору, и из-за штатива появился юноша и подбежал к ней. Он обнял ее, и они вместе удалились, оставив камеру позади. Через несколько секунд запись оборвалась.
Андер включил свет и встал рядом с экраном.
– Господа, мы только что стали свидетелями убийства Селии Гомес. – Он пытался подобрать точные слова, чтобы описать увиденное. – Это было ритуальное убийство. Сейчас я нахожусь в таком же шоке, как и все вы.
– Место преступления – сад на участке, который принадлежит Астрид Нильссон в Каррансе.
– Именно, Гарде. На том участке, где Лукас Хауреги совершил большинство своих убийств, – добавил инспектор.
– Церемонией руководила Астрид? – спросил Лопатеги.
– Да, несомненно, это она, – ответил Андер и начал искать в деле фото женщины.
Он передал найденный снимок Лопатеги, и тот внимательно его изучил и кивнул.
– Да, это она, – подтвердил директор. – Значит, мы можем сделать вывод, что юноша, который подбежал к ней с объятиями, – это Лукас Хауреги?
– Невозможно сказать наверняка, сеньор, – сказал Андер. – Лукас и Александр – близнецы, так что это мог быть любой из них. Но, зная отношение Астрид к сыновьям, я склоняюсь к тому, что это был Александр.
– Если мы увеличим последние кадры, на которых люди в капюшонах открывают свои лица, возможно, нам удастся их идентифицировать, – предположил Торрес.
– Я займусь этим, – вызвался Альдай.
– Если понадобится помощь, обратись к Фернандо Солану, – сказал Андер.
Юноша кивнул.
Андер подошел к видеоплееру, вынул кассету и вернул ее в коробку. В этот момент он вспомнил Тересу Гарридо и ее выражение