– Андер, сынок, что ты здесь делаешь в такое время?
– Папа… я нашел ее.
Стоило ему произнести эти слова, Кармело изменился в лице. Глаза наполнились слезами, и колени подкосились.
Андер достал пакетик с кулоном Энары. Мужчина взял его в руки и начал безутешно рыдать.
Отец и сын крепко обнялись и плакали вместе.
23
– Дамы и господа, мы созвали эту пресс-конференцию, чтобы сообщить вам о последних находках, обнаруженных в ходе расследования серии убийств, совершенных в Бильбао и его окрестностях. Преступник – Лукас Хауреги, которого вы называете «маньяком из Олабеаги».
Голос Мончо Лопатеги звучал уверенно и твердо, когда он обращался к журналистам, заполнившим небольшой конференц-зал в комиссариате Деусто.
Фотографы без остановки делали снимки группы людей, стоявших за трибуной. Рядом с Лопатеги находились субкомиссар Торрес, глава Эрцайнцы Иманоль Ортис и директор полиции Страны Басков Гарбинье Гарайкоэчеа. Вся верхушка автономной полиции.
Андер наблюдал за происходящим из дальнего угла, сохраняя безопасную дистанцию. Он не хотел, чтобы его приняли за одного из высокопоставленных офицеров, а тем более за чиновника. Но в то же время инспектор держался в поле зрения на случай, если бы потребовалось его участие.
– Как уже сообщалось в некоторых СМИ, вчера вечером в результате операции, проведенной Эрцайнцей, удалось обнаружить местонахождение шести девушек, пропавших в период с тысяча девятьсот девяносто четвертого по тысяча девятьсот девяносто девятый год, – объявил Лопатеги. – Операция проводилась в рамках расследования убийств, которые я упомянул ранее. В месте, где нами было найдено тело Карлоса Бонапарте, последней жертвы Лукаса Хауреги.
В зале появился лес из поднятых рук, и Лопатеги стали забрасывать вопросами. Тот жестом призвал публику к тишине.
– Не волнуйтесь, как только мы закончим официальное обращение, у вас будет возможность задать вопросы. Как я уже говорил, вчера нами были обнаружены шесть тел, и спустя много часов кропотливой работы, проделанной профессионалами нашего ведомства, нам удалось их идентифицировать. Речь идет о Селии Гомес, Ханире Артоле, Тамаре Роблес, Лусии Аррикибар, Нерее Агирре и Энары Креспо. Надеюсь, эти информация поможет их семьям обрести покой.
В зале вновь поднялся невероятный шум. Репортеры перебивали друг друга, пытаясь задать самый точный и острый вопрос. Названные Лопатеги имена подтверждали данные, ранее опубликованные в «Эль Коррео». Только имя Энары никому не было знакомо – ее дело так и не попало в руки журналистов. Именно Искандер сейчас настойчивее всех требовал внимания директора.
Лопатеги отошел от трибуны, уступая место главе Эрцайнцы.
– От имени руководства Эрцайнцы хочу выразить благодарность всем офицерам, участвовавшим в данной операции, за их самоотверженность и высокий профессионализм. Особенно хочу отметить господина Лопатеги и субкомиссара Торреса. Без их вмешательства не удалось бы достичь такого результата, – сказал он, показывая на обоих.
После этих слов он передал слово директору Гарайкоэчее.
Андер с легкой усмешкой наблюдал за происходящим со своего места. Эта пресс-конференция была устроена исключительно ради восхваления политического руководства. Лесть, рукопожатия, дружеские похлопывания по плечу. Еще один тяжелый день в офисе. Разумеется, ни слова о Четвертой группе по расследованию убийств – вдруг кому-то из них однажды захочется сдвинуть этих людей с насиженных мест.
– Мне нечего добавить к сказанному коллегами, могу только присоединиться к поздравлениям господина Иманоля Ортиса и подчеркнуть выдающуюся работу, которую силы правопорядка проводят в сфере обеспечения безопасности граждан, всегда стремясь предоставить им наилучшую защиту, – произнесла она с уверенной улыбкой. Операции, подобные этой, доказывают, что Эрцайнца – современная и эффективная структура, одна из лучших в Европе. А теперь, с вашего позволения, я передам слово субкомиссару Торресу, который ответит на ваши вопросы. Большое спасибо.
Сказав это, она покинула трибуну, за ней последовали глава Эрцайнцы и директор Лопатеги. Андер по-прежнему не мог сдержать усмешку. Руководство всегда появлялось вовремя, чтобы попасть на фото, и исчезало, когда начиналась настоящая работа. Торрес оторвал взгляд от трибуны. Все журналисты требовали его внимания, поэтому он решил отвечать на вопросы по порядку, слева направо, не отдавая никому предпочтения.
Андер наблюдал, с каким хладнокровием начальник держится перед прессой. Репортеры обрушили на него шквал вопросов и требований, но Торрес ловко обходил острые углы, неизменно повторяя, что ответит только на те вопросы, которые не поставят расследование под угрозу. Это оставляло журналистам крайне мало пространства для маневра. Субкомиссара буквально бросили на растерзание публике, и он выкарабкивался как мог.
Спустя час, когда зал опустел, оказалось, что за всю пресс-конференцию журналистам удалось согласовать лишь два факта: автора убийств в Бильбао и личности девушек, найденных в Каррансе.
Андер покинул зал за несколько минут до окончания мероприятия: главным образом, чтобы избежать встречи с Искандером Алонсо, перед которым ему следовало извиниться, но чего он не собирался делать. Он поднялся на этаж, где располагался Отдел уголовных расследований, и вошел в переговорную своей команды.
– Как ты? – спросил Гардеасабаль, едва завидев начальника.
Он был потрясен, увидев ту смесь ярости и боли, что охватила друга в Каррансе. Андер никогда не поднимал тему исчезновения сестры, но Педро знал его достаточно хорошо, чтобы понимать, когда воспоминания о ней занимали его мысли. В такие моменты инспектор погружался в затяжную меланхолию, выбраться из которой было непросто. В ее исчезновении он винил себя, поэтому каждое раскрытое дело становилось для него неким катарсисом, будто какое-то из них однажды могло вернуть ему сестру.
Несмотря на свою грубоватую, порой почти первобытную манеру общения, Гардеасабаль с тревогой молча наблюдал, как рушится брак его начальника и друга. Он понимал, что Андер потерял Амелию, пытаясь заглушить боль и утопить тревогу в бесконечной работе. Покинутой женщине оставалось лишь сдаться. Хотя муж ее и любил, он не умел этого показать, потому что все время отдавал работе. Андер вызывал у Гардеасабаля уважение благодаря своим выдающимся способностям следователя, но в еще большей степени – грусть и нежность, потому что, в сущности, инспектор только и делал, что переживал потери.
– Я в порядке, дружище, спасибо, – ответил Креспо и, проходя мимо, похлопал Гардеасабаля по спине.
– А как отец? – не отступал тот.
– Это уже другая история. Думаю, ему понадобится время, чтобы все переварить. Вчера он был совершенно раздавлен. Ты же знаешь, это чувство вины, чертова вина, что преследует нас, единственных выживших.
– Можешь рассчитывать на меня в любой момент, Андер. Я говорю серьезно. – Гардеасабаль крепко сжал губы, словно пытаясь придать словам дополнительную твердость.
– И на меня тоже, –