– Заинтриговала. Так, скажи мне, ты хочешь попить кофе там же, где мы и в прошлый раз сидели? Недалеко от твоего универа? – уточнила я.
– Да. Та же кафешка, – подтвердила она.
– Поняла, – я взглянула на часы, – хорошо, через два часа приеду.
Я попрощалась с сестрой и вернулась на кухню.
Даже лучше, что с ней встречусь. Отвлекусь. Мы с Настей уже неделю не виделись. Я соскучилась.
Она всё еще живет с родителями, никак не решится на переезд из деревни в город. Так и мотается туда-сюда, встает ни свет ни заря, летит в универ, а домой возвращается с последней электричкой.
Надо бы поговорить с ней, может всё-таки решится переехать поближе к учебе?
Пока собиралась, мой телефон пиликнул входящим сообщением.
Я взглянула на дисплей, и у меня чуть глаза не вывалились.
От скрытого номера висело сообщение:
«Ты думаешь, что он верен? Открой глаза, глупая!»
Глава 8
Я сидела в уютном кафе напротив сестры, смотрела, как она весело размахивала руками, рассказывая какую-то смешную историю.
Настя всегда была такой – легкой, энергичной, будто никакие жизненные тяготы не могли ее сломить. Звонкий смех сестры разливался по помещению, привлекая внимание окружающих. Вокруг нас шум, звон посуды, разговоры – но я была словно в вакууме.
Всё, что она говорила, пролетало мимо. Перед глазами всё еще стояло утреннее сообщение.
« Ты думаешь, что он верен? Открой глаза, глупая! »
Я бросила взгляд на сестру – как ей удается быть такой беззаботной?
Мы месяц назад похоронили бабушку, она была наше всё, и Настя уже снова смеется, как будто ничего не произошло.
– Ну, Лиз, ты слышишь меня вообще? – она пощелкала пальцами у меня перед носом, пытаясь вернуть к разговору.
– Прости, задумалась, – я попыталась натянуть улыбку.
– Ладно, слушай, – Настя наклонилась ко мне поближе, понизив голос, как будто собиралась раскрыть секрет вселенной, – ты слышала про Олега и Любу? Деревня гудит!
Я сразу же навострила уши.
Настя знала, как увлечь меня сплетнями из нашей родной деревни, и хотя я больше не жила там, эти истории всегда приносили странное чувство ностальгии. А сейчас они точно помогли бы отвлечься от моих тревог.
– Олег-то, – продолжила Настя, сделав драматическую паузу, – Любе изменил! Представляешь? После десяти лет брака! Все вокруг в шоке. Ну и началось: кто-то на его стороне, кто-то на ее.
– Как это вообще возможно? – я машинально отреагировала, хотя сердце сжалось от ощущения чего-то странного и тревожного.
– Ну, как обычно, – Настя сделала рукой круговое движение, изображая что-то неизбежное. – Люба постоянно его пилила. Говорят, что из-за неё он вечно на нервах, домой приходить не хотел. Даже соседки судачили, что она его доводила своими упреками. Мол, не хватает ей чего-то, всё не так, не сяк. Ну вот и случилось. Сходил на сторону, как говорится.
Я покачала головой, хотя меня больше интересовало другое.
– А кто в его защиту-то встал?
– А вот здесь начинается самое интересное! – Настя наклонилась еще ближе, чтобы придать истории больше остроты. – Одни говорят, что он подонок, десять лет прожить с женщиной и вот так предать ее. А другие, типа его близкие друзья и родственники, говорят, что Люба сама виновата, что затюкала мужика. Мол, давно он к этому шел. И пришел.
Настя говорила легко, весело, как будто обсуждала не чужую трагедию, а какую-то забавную ситуацию. А у меня внутри всё похолодело. Вроде бы Люба и Олег – не мы с Данилом, но что-то тревожное всплыло на поверхность.
Разве не так всё начинается?
С мелких придирок, с непонимания, с упреков, а потом однажды кто-то решает, что уже можно искать утешение на стороне.
– Представляешь, как больно Любе сейчас, – пробормотала я, пытаясь представить себе, как это – узнать о предательстве.
Настя махнула рукой.
– Да уж, больно, но что поделаешь? Жизнь такая, Лиз. Разве это новость?
Я снова погрузилась в свои мысли. Настя всегда легко относилась к таким вещам. Для нее всё было чересчур просто: жизнь продолжается, даже если кто-то предает или умирает.
Месяц назад, когда умерла наша бабушка, спустя девять дней, она так же легко и просто сказала: «Бабушка болела, она отмучилась. Главное, что мы ее помним и любим. Жизнь продолжается, Лиз, у нас есть свои дела, нельзя жить в вечной скорби».
Я тогда удивилась хладнокровию младшей сестры, но сейчас понимала, что ее подход к жизни не был такой уж и плохой.
Просто я так не могла.
Слишком много всего происходило внутри меня.
Как можно веселиться, когда в семье произошло такое горе? Или как можно так легко воспринимать измену, предательство? Настя вечно крутилась в водовороте жизни, а я… застряла где-то в своих страхах.
– Лизунчик, моя дорогая, ну куда ты опять от меня уплыла? – нахмурилась она.
– Насть, хватит меня так называть! Я Лиза!
– Ну не дуйся, я ж любя, – она расплылась в широкой улыбке. – Слушай, у мамы через два месяца будет днюха, давай подумаем, что мы ей подарим?
– Настя, еще целых два месяца! – я демонстративно закатила глаза.
– И что? Ты не забывай, что я студентка. Я хоть и подрабатываю, но мне нужно распланировать расходы и успеть накопить. Маме сорок пять будет, надо что-то большое, дорогое и нужное, – ее глаза вдруг засияли.
– Что например? – спросила я, понимая, что она уже что-то придумала.
– А давай крутой пылесос ей подарим, а? Наш уже старенький. Он, наверное, мне ровесник. Эта рухлядь больше кашляет, чем пылесосит, вырубается без конца. Когда мама начинает генеральную уборку, всегда с ним ругается как с живым, – без остановки выпалила она.
– Хорошо, давай подарим мощный пылесос.
– Ну всё, – она в предвкушении потерла ладони, – тогда я поищу варианты и покидаю тебе, а там решим какой купить. Сейчас в пылесосах столько функций бывает, разобраться бы в них самой.
В сумке зазвонил телефон, я достала мобильный.
Звонок от мамы.
Я повернула дисплей и показала сестре, та лишь хохотнула, мол мама будто почувствовала, что мы о ней заговорили.