Мама не горюй.
И страшно. Сейчас выйду, а там он стоит. И этот его, младший братишка тоже. Стоит.
Тьфу, Надька, ну что ты как школьница!
В зеркало смотрю, хоть тут свет не очень яркий, но румянец мой видно.
Да, уж попала так попала!
Надо выходить. У меня же там Полина! Если она пойдёт меня искать? Да, даже если не пойдёт. Она же может подумать… Догадаться.
Боже, о чём я вообще думаю?
Чужой, женатый мужик, в квартире, где двое взрослых детей!
И…
И всё. И ничего.
Он женат!
Я замужем.
Да, это ненадолго, но всё-таки.
Как выйти-то? Он же сказал, что подождёт? Зачем ему меня ждать?
Отшлепать?
Фу, Надя, о чём опять думаешь? Взрослая женщина!
Да, какая я взрослая? Дурь в башке.
Может поэтому мой Гусар и кинулся на свежее мясо? Хотя Лару назвать «свежим мясом» уж простите. «Осетрина пришла второй свежести».
Злая я. Но имею право.
Да и вообще, при чём тут сейчас Гусаров и Лара? Пусть провалятся к чертям собачьим.
Тут при чём я и Харди.
Алексей Иннокентьевич.
Всё, Надя, надо идти. На свою Голгофу.
Может… может там не всё так страшно? Ну, не будет же он насиловать? В доме дети!
Хм, как будто это будет насилием? Да я ему сама всё отдам, как грабителю с пистолетом. С радостью. И буду просить еще.
Вот же зараза, мысли эти.
Не надо думать.
Кстати! Он именно это мне и сказал, когда целовал в первый раз.
Не ду-мать!
Выхожу.
Внимание!
Впервые на манеже. Будущая разведёнка и её тараканы.
Он стоит, привалившись к стене, штанцы домашние надел. А вот маечку не стал. Подлец. Ухмыляется.
Знает, что хорош, гад!
А я? А я так, погулять вышла, в его растянутой футболке и без тапок. И ногти на ногах без педикюра. Ну, то есть лака нет, так-то там всё аккуратно, я за собой слежу. И лазерную эпиляцию сделала, почти ничего не растёт нигде.
О чём я думаю? Какая разница? Я что, дам себя раздеть?
– Не спится, Надюш?
Не спиться бы, ага.
– Может, еще настоечки бабулиной? Успокаивает хорошо.
– Угу, я помню. Либидо и фертильность. Нет, спасибо. Я спать пойду.
– Так быстро?
– Устала.
– Ну, хорошо. До утра тогда, да?
– Угу. Мы утром постараемся уйти пораньше. Надеюсь, муж уже откроет.
– Муж. Да. Я понял.
– Что ты понял?
– Что у тебя муж, Надь, – плечами пожимает.
– А у тебя жена.
– А у меня жена.
Молчание. Ухмылка. Его. Моя.
И притяжение, которое никуда на хрен не уходит.
Вот так бывает? Бывает, когда с первого взгляда, движения, слова, усмешки, улыбки? Магнитом тащит?
Или это просто эффект безумного дня и моего внутреннего состояния?
Мне хочется адюльтера?
Хочется отомстить мужу?
Ну, я же не понеслась, например, к ботанику Евсееву, который на встрече выпускников заявил, что всегда меня любил и до сих пор любит?
И к бывшему коллеге оператору Дамиру не понеслась, который мне всегда говорил, что я очень красивая, и если вдруг я окажусь свободна, то…
Да уж! Вот, оказывается, что вспоминается-то!
Но оно мне не надо.
А этот…
– Надь, ну справедливости ради, я с женой пять лет не живу и считаю себя свободным. И на развод могу подать хоть завтра.
– А я не могу.
– В смысле? – у него лицо вытягивается.
– Я подам. Завтра. Правда, пошлину платить не охота… Но я лучше заплачу.
– Понял. Тебе денег одолжить?
– Иди ты к чёрту.
– Ты меня уже посылала сегодня. Помнишь? И я, кажется, уже там.
Шаг.
– Стой на месте.
Еще шаг.
– Алексей…
Еще…
– Не надо.
Ближе.
– Лёш, у нас дети в доме, ты что творишь?
– Да ладно, дети, уже не дети.
– И что? Ты считаешь, это нормально? Я – нет.
– Я просто хочу спокойной ночи пожелать.
– Ты уже пожелал.
– Надежда…
– Алексей!
– Мама?
– Бать?
А вот это называется приплыли… Глава 23
– Что? – отвечаем одновременно и резко. Переглядываемся.
– Вы что тут делаете? – спрашивает Полина, а я, чувствуя в её словах недовольство тут же перехожу в атаку.
– А вы что тут делаете? Ты почему не в постели? Я что сказала – спать!
– Я тебя искала!
– Нет, это я тебя искала! И если бы я тебя не искала, то мы бы с тобой сейчас спали дома, в своих комнатах, в своих постелях, и в своих пижамах, ясно? Марш в кровать!
– Мам!
– И не «мамкай».
– Полин, ну чего ты… – тихо говорит Артём, но моя коза вся в меня пошла, и я вижу, что она уже на взводе.
– Я чего? Я ничего! Это они тут чего!
Я задыхаюсь от наглости собственной дочурки, но нахожусь моментально.
– Мы тут чего? Мы тут ваше поведение обсуждаем, которое привело к таким вот последствиям.
– К каким? – не унимается моё сокровище. – Что за проблемы-то, мам? Их обязательно вот так решать?
Она мне еще будет указывать!
Главное, Харди молчит! Ухмыляется там себе под нос, руки на груди сложил. Грудь у него кстати, почти без волос, мне это нра… тьфу, о чём я?
– Полина, иди в комнату, мы там поговорим!
– Мама!
– Ты хочешь санкций? Давно сидела с кнопочным телефоном без интернета? У тебя, между прочим, завтра еще английский, а ты его, я так понимаю, не сделала.
– Я всё сделала, мне Артём помог, он его отлично знает.
– В отличие от тебя! Помог, или за тебя сделал? Мне надо, чтобы не он знал, а ты!
– Я помог, правда, мы всё разобрали, там не сложно, просто надо понять и запомнить.
– Просто! Просто надо понять и запомнить, что ей всего семнадцать и школу нужно окончить, и в институт поступить, а не лямуры крутить со взрослыми парнями!
– Так, хорошие мои, давайте-ка, правда укладываться, поздно уже. – наконец-то сподобился подать голос хозяин дома.
– Конечно, – меня несёт, – как только разговор об этом, так сразу заткнитесь и по койкам.
– Надежда…
– Что? Я просто напоминаю об ответственности, которую будете нести, кстати, и вы тоже, Алексей Иннокентьевич!
– Я? – он усмехается.
– Вы. А что, разве ваш сын работает? У него есть жилье? Он может обеспечить ребёнка?
– Мам! Да что ты привязалась с этим ребёнком! Мы что, тупые? Мы будем предохраняться!
– Что?
У меня просто слов не хватает. Предохраняться! Господи, мне всё это реально за что? Я что, такой плохой человек? На глаза слёзы накатывают.
– Всё, – руки поднимаю, – всё, всё. Если всем всё равно, то и мне… Живите, как