— Тебе не видать его, как своих ушей! — смеётся в голос Валя, явно подвыпившая. — А то, раскатала губу на миллиардера. Ага! А мы такие тебе его подарим, ленточкой завяжем и под ёлку! Бери, Ева, нам он не нужен! Забирай! Сергей! — зовёт она своего партнёра по ретриту. — Тут мне угрожают.
Тамара смотрит на меня с вытаращенными глазами. — Что происходит, Ев? Что это за баба такая? Она сумасшедшая? — Да, это одна пьяная сумасшедшая. Лучше не будем об этом. — Что она от тебя хочет? Она не опасна? — недоумевает Тамара. — Она очень опасна, она тварь и интриганка. Но сейчас это уже не имеет значения. Поезд ушёл. — Какой поезд? Куда? Что тут вообще произошло за эти дни, давай рассказывай, — не отстаёт Тамара. — Не сейчас. Я не могу сейчас.
— Что ты там лопочешь? Интриганка? Кто? — Валя реально очень пьяна, я сразу не смогла заметить. — А ну-ка! — Сергей подходит к Вале и тащит её от нашего столика.
Валя виснет на нём и что-то выкрикивает, но ему удаётся её вывести из бара.
Тамара озадачена. — Да что с тобой, Евка? На тебе лица нет. Расскажи, завтра Сенька разберётся и с ней, и с её Сергеем. — Нет, не надо, — бормочу я. Потому что мне плевать на Валю, она меня не интересует. — Что значит, не надо? Какие-то люди причиняют тебе беспокойство, и никто не может их остановить вот так вот подходить и нести всякий бред? Про какого ещё миллиардера она там говорила? — Я понятия не имею, кого она имеет в виду. Пьяная невменяемая женщина. Никто не застрахован от таких людей даже в таких крутых местах, как этот отель. Расскажи мне лучше про себя, про гостей, которые завтра приедут. Я сама разберусь. Что нового в бизнесе у вас, ты, вроде, хотела открывать отдел по благотворительности.
— Да, и сейчас хочу, всё почти готово. Идея вообще не моя, а нового Сенькиного партнёра, я всё про него никак тебе не расскажу. Ты тоже можешь подключиться, если захочешь, ты же отличный организатор, Ев. Дел полно. — А в чём суть, мне интересно, тем более, что Суханова там больше нет, — стараюсь я переключиться от своих мыслей и как-то успокоиться.
Тамара тоже резко меняет тему и не хочет продолжать про пьяную Валю. — Во-первых, галерея по современному искусству, а во-вторых, реабилитационный фонд для женщин, для тех, кто оказался в трудной личной ситуации, защита от бытового насилия, что-то в этом духе. — Ничего себе, какой разброс — от искусства до социалки. Как это совмещать? — Зачем совмещать? Это два отдельных направления. — Я, наверное, с таким не справлюсь, Тамар, это чуть ли не труднее, чем просто медицина. Там же надо психологическую помощь оказывать, работать с пострадавшими. — Всё это надо сначала организовать и понять, как это всё должно работать. Ты отлично бы справилась с маркетингом — информировать общество о проблемах, бороться за меры защиты женщин. Сеня меня попросил тебе рассказать. Всё ещё довольно сыро, я пока только говорю о планах. Ты же меня знаешь, я всегда за здоровую семью и равные права. — Ну, ты даёшь! Неожиданный поворот. Как вы к этому пришли? — удивляюсь я.
Суханов на такое точно бы не пошёл, ему социальные проблемы всегда стояли поперёк дороги, он увольнял народ по хлопку и не разбирался. Хотя, это другое.
— Я же тебе говорю, что это инициатива нового партнёра. — Он, что, психолог? Филантроп? Сам пострадавший? — Нет, не психолог, а юрист-международник, если по диплому, но что такое диплом в наше время? Мир всё время ставит вызовы, о которых ты в юности, когда шёл учиться, даже не подозревал.
Я понимаю, что Тамара хочет мне добра, и то, что она мне предлагает, пока только в плане ознакомления, не просто так. Но плохого или какую-нибудь туфту она предлагать не будет. Она всегда отличалась тем, что избегала разные пустые женские посиделки и не сходила с ума от нарядов и брендов вместе с маникюрами и подтяжками. Она и мужа перевоспитала, я её знаю. И вот теперь этот странный новый партнёр.
— Скажи, а этот ваш новый партнёр, он вообще состоятельный человек, чтобы так распыляться на разные подобные активности? Это же не про деньги. Галерея, конечно, может приносить доход, если речь о галерее, а не о чём-то другом, но женские фонды… — Ты вообще знаешь что-нибудь о настоящей благотворительности? Об истории этого вопроса до Революции 1917 года, о том, что в мире происходит по этому вопросу сейчас?
Я чувствую, что Тамара меня толкает куда-то в новую реальность. С одной стороны, я не могу сказать, что я сразу против, но с другой стороны, это совершенно незнакомое для меня поле деятельности.
— Я слышала, конечно, что существовала благотворительность в России, купцы там разные строили приюты, финансировали университеты, развивали науку, — вспоминаю я что-то из школьной программы, а точнее, из документальных исторических фильмов, которые мама обожает, и я периодически их смотрела вместе с ней. — Вот-вот, я же знаю, с кем имею дело, — улыбается Тамара. — Ты не пугайся, программа ещё не определена окончательно, какое точно направление будет превалирующим. Я пока тебе рассказываю, куда ты можешь подключиться, если захочешь. Ты же не будешь сидеть дома перед компом за просмотром сериалов в твоём-то возрасте, самом прекрасном, можно сказать. — Давай-ка поподробнее, — начинаю втягиваться я. Это же Тамара, а я ей доверяю.
ГЛАВА 17. Хорошо, расскажу…
ГЛАВА 17. Хорошо, расскажу…
Официант приносит нам мороженое. Я его люблю чуть ли не больше зимой, чем летом. Говорят, что такие вкусовые предпочтения можно увидеть только в нашей стране, я согласна. Мне нравится сливочное мороженое с вареньем из чёрной смородины и горячий кофе. В Европах так не едят зимой, потому что у них холодно в помещении, а у нас тепло. Я вообще сижу в туфлях и в платье с лёгким пиджачком сверху. А за окном снег и вьюга, от этого ещё вкуснее.
— Знаешь, это новое партнёрство перевернуло у