Наконец мы въехали в Тулу. Город встретил нас привычным шумом — скрипом возов, криками торговцев, лаем собак. Захар уверенно вёл сани по знакомым улицам.
— Посольская улица недалеко, — сказал он. — Минут двадцать ещё.
Мы ехали мимо знакомых мест — вот дом градоначальника, вот торговые ряды, вот церковь Николы Чудотворца. Тула жила своей обычной жизнью, не обращая внимания на наш небольшой кортеж.
Наконец Захар свернул на тихую улицу, застроенную добротными домами.
— Вот Посольская, — объявил он. — Сейчас найдём нужный дом.
Мы проехали мимо нескольких домов, и вдруг впереди я увидел знакомую фигуру — Фома стоял у ворот большого двухэтажного особняка, радостно махая рукой.
— Егор Андреевич! — закричал он, увидев нас. — Сюда, сюда!
Захар подъехал к воротам. Фома уже бежал к нам с довольной улыбкой на лице:
— Егор Андреевич, Машенька, приехали наконец! Всё готово, дом прекрасный!
Он начал было говорить дальше, но тут из сторожки, стоявшей рядом с воротами, вышел знакомый человек — Иван Дмитриевич, с ироничной улыбкой на губах.
— Егор Андреевич, а скажите-ка мне на милость — с какого это перепуга консультант тайной канцелярии будет снимать жильё непонятно где⁈ — произнёс он вместо приветствия.
Я недоуменно посмотрел на него, спрыгивая с саней:
— Иван Дмитриевич? Что вы здесь делаете? И что за странный вопрос?
Он рассмеялся, подходя ближе:
— Всё очень просто, Егор Андреевич. Был тут должник один, крупный купец. Задолжал казне изрядную сумму, сам уехал в глубинку от кредиторов прятаться. Дом свой сдал государству в счёт долга. Вот Фома Степанович, — он кивнул на смущённого Фому, — приехал искать вам жильё, а я ему и предложил — зачем деньги тратить на аренду, когда вот он, государственный дом, пустует? Оформили всё как надо, переписали на вас в счет долга того купца — все официально. Теперь это ваш особняк, Егор Андреевич.
Я ошарашенно оглядел дом. Действительно добротный особняк — двухэтажный, с резными наличниками, крепкими воротами, большим двором.
— Но… но я не могу просто так взять государственное имущество! — запротестовал я.
— Можете, — отрезал Иван Дмитриевич. — Во-первых, это не подарок, Фома выкупил его и у него есть грамота. Ну а я в свою очередь для консультанта тайной канцелярии похлопотал, чтоб всё оформили без проволочек и лишних вопросов. Во-вторых, вы государству уже столько пользы принесли, что этот дом — капля в море. В-третьих, — он понизил голос, — нам выгодно, чтобы вы жили в хорошем месте, принимали нужных людей, вели дела. А не ютились где-нибудь в съёмной каморке или постоялом дворе.
Фома радостно закивал:
— Да-да, Егор Андреевич! Я когда узнал, что это государственный дом и Иван Дмитриевич предлагает нам его, сразу согласился! Цена смешная, символическая практически. А дом — загляденье!
Я посмотрел на Машу. Она устало улыбнулась.
— Хорошо, — кивнул я Ивану Дмитриевичу. — Благодарю вас. Это действительно очень кстати.
— Вот и славно, — удовлетворённо сказал он. — А теперь проходите, осматривайтесь. Тут ещё и служители есть, которые за домом следили. Их я тоже на вас переоформил. Толковые люди, проверенные.
Ворота распахнулись, и мы въехали во двор. Просторный, чистый, с хозяйственными постройками — конюшней, сараем, баней. У крыльца дома стояли трое людей — пожилая женщина в чистом переднике, молодая девушка и седобородый мужик в тулупе.
Фома поспешил представить:
— Вот, Егор Андреевич, это Матрёна — экономка. Она тут хозяйством ведает. Это Дуняша — служанка, по дому помогает. А это Савелий — дворник, за порядком следит.
Матрёна низко поклонилась:
— Милости просим, барин, барыня. Дом готов, всё прибрано, печи топлены.
— Спасибо, — кивнул я, помогая Машеньке спуститься с саней. — Покажите нам комнаты.
Мы поднялись на крыльцо и вошли в дом. Тёплый воздух приятно обволок после морозной улицы. Я огляделся — просторная прихожая, дубовая лестница на второй этаж, чистые полы, добротная мебель.
— Проходите, проходите, — засуетилась Матрёна. — Покушаете с дороги, еда только с печи? — Спросила она.
Я посмотрел на Машку. Та покачала головой, что не голодная.
— Позже, — ответил я. Матрёна тут же переключила внимание:
— На втором этаже спальни. Я лучшую для вас приготовила, самую тёплую и светлую.
Мы поднялись по лестнице. Она распахнула дверь в просторную комнату с большой кроватью, застеленной чистым бельём, мягкой периной и тёплым одеялом. Окна выходили на тихую улицу, изразцовая печь жарко топилась, наполняя комнату теплом.
— Ой, как хорошо, — выдохнула Машка, оглядываясь. — Егорушка, здесь так уютно!
— Вот и здорово, — сказал я, помогая ей раздеться. — Ложись на кровать, — укрыл одеялом. — Ты вымоталась за дорогу.
Она благодарно улыбнулась и закрыла глаза. Через минуту уже спала.
Я вышел из комнаты, тихо прикрыв дверь. Внизу меня ждали Иван Дмитриевич и Фома.
— Ну как, устраивает? — спросил Иван Дмитриевич.
— Более чем, — признался я. — Дом действительно хороший. Спасибо, что позаботились.
— Не за что, — махнул он рукой. — Это в наших интересах. Кстати, служители действительно толковые. Матрёна двадцать лет в хороших домах служила, хозяйство знает. Дуняша молодая, но работящая. Савелий — отставной солдат, надёжный. Они будут вам верой-правдой служить.
Фома добавил:
— Да и расположение удачное, Егор Андреевич. До центра недалеко, но и не в самой суете. Тихо, спокойно. До дома градоначальника две улицы, до оружейного завода минут двадцать на лошади. Удобно.
Я кивнул:
— Действительно удобно. Ну что, давайте осмотрим дом подробнее.
Мы обошли все комнаты. На первом этаже располагались просторная гостиная с большим столом и лавками, кухня с огромной печью, где уже хозяйничала Матрёна, две кладовые, набитые припасами. На втором этаже — четыре спальни, все светлые и тёплые, с добротной мебелью.
— А для слуг где комнаты? — спросил я.
— Тут, на первом этаже, в заднем крыле, — показал Фома. — Три комнатки. Для Матрёны, Дуняши и Савелия. Ещё одну или две можно отвести.
— Отлично, — одобрил я. — Как раз для Захара с Никифором.
— Им вон ту комнату присмотрел, у входа, — Фома указал на дверь. — Оттуда удобно за порядком следить.
Действительно, комната располагалась так, что из неё хорошо просматривались и входная дверь, и окна, выходящие во двор.
Мы вернулись в гостиную. Иван Дмитриевич посерьёзнел:
— Ну что, Егор Андреевич, теперь о