– Нет, это запрещено, – неожиданно ответил Воронов. – Отработанную воду сливали в специальный резервуар – отстойник. А после очистки сливали в протоку. Так дешевле, чем возвращать обратно. – Андрей поймал мой удивлённый взгляд и пояснил: – Я достаточно времени провёл в их доме, кое-что слышал, кое-что знал и так.
– Хорошо, пусть, – я отвернулась от Андрея, – но это не делает Болотова вором.
– Ещё как делает! – Рохэ повысил голос. – Это наш остров, наша река, наша – это моя, твоя, и даже её, – он посмотрел куда-то мне за спину, и я обернулась, в отделении появилось Рива. – Но не его – парень со злостью посмотрел на Воронова. – И не Болотова.
– Насколько я помню конституцию, природные ресурсы страны и принадлежат её многонациональному народу. – Я сделала ударение на этом словосочетании. – И это не зависит от того, как близко к устью реки родился тот или иной гражданин.
– Я же говорил, что вы не поймёте, – с горечью закончил мотоциклист.
– А Болотов понял? Ему-то ты по-другому объяснял, например камнем потяжелее? – продолжала спрашивать я.
– Если бы все знаете, то зачем спрашиваете? Ну, увидел я тачку этого фабриканта, ну швырнул камень? Он что жалобу подал?
– Кто?
– Ну, Болотов.
– Нет, насколько я знаю, – ответила я, наблюдая за парнем. – А сейчас это вовсе затруднительно, мертвецы, как неизвестно, жалоб не падают.
– Тогда зачем я здесь… Что? Что вы сказали о мертвецах?
Вместо ответа Андрей отошел в сторону, открывая взгляду задержанного нашу стену с фотографиями.
– Болотов что… Мёртв?
– Хочешь сказать, что не знал? – уточнила я.
– Да откуда? Я вернулся на остров дневным паромом. Говорю же, меня здесь две недели не было.
– Проверь, – попросила я Риву, которая молча наблюдала за нашим допросом.
– Хорошо, капитан, но я…
– Чуть позже, – остановила я девушку. – А ты, давай рассказывай, что было дальше у вас с Болотовым, если не хочешь тюрьму. Напомню, ты бросил камень…
– Да, бросил, – парень облизнул пересохшие губы, весь его апломб куда-то улетучился, – а этот… Взял да остановился, я думал сейчас выйдет и начнёт орать, а он… А он… – Наручники на его запястьях снова звякнули. – Он вдруг открыл дверь и велел сесть. И я… И я сел.
– Почему? – спросила я.
– Не знаю я. Взял и сел. Я ему все высказал, пока до города доехали. И про прииск, и про реку. Господи, – он вдруг закрыл лицо руками.
– Высказал и всё? Не угрожал?
– Может и угрожал, – глухо признался задержанный. – Только Болотов не отреагировал, словно я ему сводку погоды зачитывал. А потом… Потом, когда я замолчал, он предложил купить у меня прииск.
– За бесценок? – уточнила я.
– Почему? – парень даже удивился. – Нормальную цену дал. Не очень щедро, конечно, но если бы я выставил прииск на продажу в том состоянии, в котором он сейчас, то вряд ли бы выручил больше.
– И что ты? – На этот раз вопрос задал Воронов.
– И я согласился, – признался Рохэ. – Чего думаете, я с острова уехал? Квартиру искал, даже залог внёс. Мы с Лиа уезжаем с острова, то есть… Должны были уехать. – Он застонал. – Но, если Болотов мёртв, и никто не покупает наш прииск… Господи! Что же теперь делать? – Он снова закрыл лицо руками.
– Хорошо, мы это проверим, – резюмировала я. – Рива, отведи его в камеру. Как я и сказала, гражданин Ирише, вы задержаны.
– Хорошо, капитан, но… – Она встретилась со мной взглядом и добавила: – Хорошо. Вставай, – обратилась она к задержанному и увела его вглубь отделения.
– Она немного напугана, – прервал мои раздумья Андрей.
– Кто? – не поняла я.
– Рива.
Я нахмурилась, повернулась стажеру, которая вернулась от камер предварительного содержания и прямо спросила:
– Что случилось?
– Найдено ещё одно тело, – выпалила девушка. – Снова птица-мстительница.
– Чёрт! – выругалась я. – Где Станислав?
– В больнице, изымает медицинские документы Софии Болотовой.
– Оставь ему сообщение, чтобы сразу как закончит, ехал на место. Экспертов вызвали?
– Да и патологоанатома тоже.
– Тогда едем.
8
– Женщина славянской внешности, среднего телосложения, русые волосы до плеч с синими прядями, на вид лет сорок – сорок пять… – диктовала я, глядя на лежащую зарослях камыша жертву. Край её платья качался на воде.
– Пятьдесят три, – исправил меня Воронов и повторил: – ей было пятьдесят три.
– Знаешь её?
– Это Таша. То есть, Наталья Аловна Семёнова, – проговорил мужчина, на последнем слове его голос сел, словно он вдруг охрип.
— Аловна? — удивился патологоанатом. – Это отчество?
– Иногда отчество дают по матери, – пояснила я.
– Особенно, когда отец неизвестен, – добавил Андрей.
– Что скажешь? – Я посмотрела на патологоанатома.
– Отравление, – кивнул тот. – И очень похоже тем же веществом, что и Болотов.
– Тот же способ, те же перья, – указала Рива на застрявшие в цветных волосах перышки. Еще несколько плавало на воде.
– И убийца скорее всего тоже один и тот же. Но этот раз он не стал заморачиваться с мизансценой. – Я указала на связанные руки женщины. – Никакой постановки. Либо недостойна, либо у убийцы на этот раз не было времени. Жертву заставили выпить яд и бросили здесь.
– Это ведь трудно? – спросила Рива. – Ну, я про то… Если бы я знала, что это яд, зубы мне разжимали бы домкратом.
– Значит, её поставили в такие условия, когда выпить яд, было меньшим из зол.
– Или она не знала, что это яд, – вставил патологоанатом.
– Но птица-мстительница… – начала стажер, но её прервал звук двигателя, а спустя секунду мы наблюдали, как белый внедорожник сдал назад, едва не столкнулся с патрульной машиной, на которой приехал Станислав.
– Видимо рабочий день моего водителя закончился, – задумчиво проговорила я, провожая