– Ну вот, сейчас ты на собственной шкуре почувствуешь то, на что обрекла мою мать, – немного устало произнесла Мария. Чёрт, что она творил? Она же полицейский! Она же сестра Ромки… Ромка! Что же она сделала с ним?
– Послушайте, милая девушка, вы ошибаетесь…
– Не смей называть меня так! – почти закричала оперативниница, когда Матвей съехал с трассы на грунтовую дорогу. Скорость пришлось сбросить, потому что машина тут же начала подпрыгивать.
– Повторяю, вы ошибаетесь!
– И в чём же? В том, что моей матери уродовали лицо? Или в том, что ваш муж её обрюхатил? Или в том, что ваш старший сынок донёс вам об их романе?
– Во всём, – произнесла Амелия Литова как-то странно, на выдохе, словно у неё не осталось сил, и она просто опустилась на землю. Рычание не стихало. И женщина повторила: – Во всём. У моего мужа никогда не было романа с Ангелиной.
20
– Конечно, сейчас ты будешь мне рассказывать…
– Но это правда, у него не было с ней романа. Она встречалась с моим старшим сыном Сергеем.
– Что? – произнесла Мария. И я увидела отражение этого вопроса в глазах Матвея.
– Ох… У неё был роман с моим старшим сыном. Ему было восемнадцать, ей двадцать два, и она простая горничная, и да, конечно, мы это не одобрили.
– Но все слуги говорят, что ваш старший сын застукал её с вашим мужем и рассказал вам.
– Всё не так. Всё наоборот. Это мой муж застукал их в нашей спальне. Уж не знаю, о чём думает молодёжь, мы такими не были, возможно, это их заводило – предаться любви на нашей кровати. Но именно там мой муж их и застукал. И устроил разнос. А когда они выходили из спальни… Они вышли все трое: испуганная, растрёпанная Ангелина, мой старший сын и мой муж. Именно это видели слуги и сделали совершенно неправильные выводы. А мы не стали их поправлять.
– Почему?
– Потому что это дело касалось будущего нашего сына. Да, я виновата, но только в том, что считала Ангелину неподходящей ему парой. И я была не права.
– Да неужели? Неужели сейчас считаете, что она была достойна?
– Нет, – с вызовом ответила Амелия Литова. – Не считала и не считаю. Но нам нужно было дать моему сыну время, нужно было дать ему шанс переболеть этой разрушительной первой любовью. А мы не дали. И Ангелина осталась для него несбывшейся мечтой. Яблоком, которое он откусил, но не доел. Помните медальон, что вы показывали нам? Помните фотографию в нём? Это именно она, это Ангелина. Господи, Сергей всю жизнь таскал при себе её фотографию…
Почему-то при этих словах я снова вспомнила гостиную дома Литовых, но вспомнила не медальон, а продолговатый свисток, который та самая оперативница демонстрировала мне. Свисток Романа, который подарил ему несколько дней назад сын. Свисток с его отпечатками пальцев. Как он к ней попал? Только от самого Ромки.
– Пусть так, – зло сказала Мария Нечаева. – Пусть! Это ничего не меняет. Вы натравили собаку на мою мать.
– Нет! Нет-нет! Это не я. Ты же сама тренируешь собак, ты прекрасно знаешь, что они подчиняются только одному хозяину. Неужели ты могла представить, что собака, которую завёл мой муж, будет подчиняться мне? Да плевать Барт на меня хотел, он слушался только моего мужа. Только его, поняла? – Несколько секунд в трубке раздавалось лишь дыхание Амели Литовой, словно она выдохлась. – Это мой муж отдал команду напасть. И сделал он это именно в тот момент, когда я держала поводок в руках. Он совершенно точно знал, что я не удержу, что Барт для меня слишком силён. Я и не удержала. Никогда ему этого не прощу. И даже не того, что он изуродовал девчонку, а того, что он сделал виноватой меня. Не знаю, рассказали ли тебе, но после этого я собрала свои вещи и переехала в отдельную комнату.
– Но остались жить с ним? Остались жить с чудовищем?
– Да, осталась. В моём кругу не принято разводиться. И потом, у меня были сыновья, я должна была их вырастить. И да, повторюсь, я виновата, мне следовало помочь этой молоденькой девчонке, хотя бы деньгами. Тогда, возможно, она не отказалась бы от тебя, даже несмотря на то, что твой брат умер при рождении…
А я вдруг поняла, что мать Матвея совершенно не в курсе про «усыновление» Романа.
– Но тогда я была напугана и зла. А ещё мне казалось, что проще всего забыть о ней. Сделать вид, что ничего не было. Знаеешь, у нас в семье первым делом этому обучают: делать вид, что ничего не случилось.
В трубке снова воцарилось молчание, а пото что-то зашуршало. Видимо Амелия Литова решила встать.
– Я предполагаю, что муж планировал что-то подобное с самого начала. Именно поэтому он отправил мальчишек в лагерь, хотя Сергей не хотел ехать, но он надавил на сына, мотивируя тем, что младший брат без старшего не выдержит. И Сергей сдался. Потом он клялся божился, что не хотел таких последствий, он просто хотел напугать девчонку, так как от денег, которые он ей предлагал, она уже отказалась. Отказалась от суммы, на которую можно выучиться в университете.
– Наверняка она тогда уже была беременна, – заметила я как раз в тот момент, когда Матвей остановил машину. Впереди виднелся лес, за ним – развалины замка. Мужчина выскочил из автомобиля. Я немного замешкалась. Просто не представляла, что мы будем делать. И с некоторым облегчением услышала где-то вдалеке сирены полиции. Они скоро будут здесь, всего несколько минут. Но вот были ли эти несколько минут у Амелии?
– Матвей, – крикнула я, но мужчина открыл багажник, вытащил какую-то железку и бросился к лесу. – Матвей, – растерянно повторила я, выхватывая телефон из держателя. Но тот даже не оглянулся. Чёрт, он собирается драться с собакой монтировкой? Собственно, а какой у него выбор? Никакого. Он